Когда твой сын – святой

Листая церковный календарь, видишь перед собой десятки, сотни, тысячи имен. Одной страницей ты меняешь века, эпохи, десятилетия, годы. Каждый из этих святых, блаженных, святых, мучеников и мучениц, страстотерпцев – реальные люди, с собственной жизненной историей. У кого-то – это драма, у кого-то – трагедия, бывают и мелодрамы, как у святых Натальи и Адриана или Петра и Февронии. Всех, чьи имена навечно вписаны в историю Православной Церкви, объединяет одна общая черта: сейчас они – рядом с Господом, слушают наши молитвы в Его Царстве. Кто заслужил это мученической кончиной, кто-то – праведной жизнью, кого-то Бог призвал в юном возрасте, кого-то – на склоне лет. Но, как и сейчас, – и в те времена жизнь начиналась с колыбели, будь то Иерусалим, Вифания, Египет, Рим или Русь.

У каждого из величественного лика святых, которые просияли своими подвигами во славу Господа, естественно, были мама и папа, было детство: первое слово, первый шаг, первый зубик.

Чаще всего, о родителях святых угодников Божиих мы знаем очень мало. Широкой общественности известны имена святых Иоакима и Анны, родителей Пресвятой Богородицы, Захарии и Елисаветы, родителей Предтечи и Крестителя Господня Иоанна, святой Софии, матери мучениц Веры, Надежды и Любви. Кто-то вспомнит также святых Григория и Нонну, родителей святого Григория Богослова, кому-то придут в голову святые Завулон и Сосания, родители равноапостольной Нины. Но сказать, что поименно знаем, как звали папу и маму даже своего Небесного Покровителя, мы, к сожалению, сказать можем не всегда.

Наверное, если бы родителям преподобного Сергия Радонежского, память которого Православная Церковь чествовала недавно, Марии и Кирилла, в первые дни после их свадьбы сказали, что их сын станет светочем Руси, а они, по его примеру, примут ангельский образ, те были удивлены. А кто бы не удивился?

... Мария и Кирилл Радонежские были зажиточной семьёй бояр ростовского князя Константина ІІІ Васильевича. Их имение было неподалеку Ростова Великого, на живописном берегу реки Ишня. Привычки боярина не раз удивляли крестьян: в доме разве птичьего молока нет, а боярин не гнушается и простой работой: то на поле за плугом ходит, то лошади запрягает, то чистит в конюшне. И боярыня под стать ему: красавица, с лица – хоть воду пей, идет – как лебедь плывет, а люди часто видели ее и на огороде, и на птичьем дворе, и у коровника с подойником молока. Оба приветливые, набожные, сами жили хорошо и к крестьянам по-человечески относились.

Не долго в доме бояр Радонежских было тихо – вскоре веселое лепетание сыночка-первенца Стефана развеяло скуку и супругов, и прислуги. Скоро родился и еще один сын, Петр. Счастью Кирилла не было предела. Дети подрастали, Кирилл, как и раньше, ездил с ростовскими князьями к злополучной Золотой Орде, Мария хранила домашний очаг и ждала мужа. Подолгу молилась в храме и еще чаще стояла на коленях перед домашними иконами, чтобы Кирилл невредимым вернулся домой.

В тот вечер Кирилл уже почти заснул. Встревоженный голос жены вывел его из полусна.

– Кирилл, мой господин, должен что-то тебе сказать, – смущенно начала жена.

Кирилл вскочил, взял Марию за руку:

– Что, не тяни, говори, Мария.

– Я на сносях. Ребенок у нас, видимо, будет, – улыбнулась женщина.

– Слава Богу! – радостно прижал к себе жену Кирилл.

Мария не ошиблась. Ребенок действительно бился под сердцем. Чувствовала себя женщина хорошо, только вот мальчик (а у нее и сомнения не было, что это именно он) рос каким-то необычным. Как-то Кирил и Мария стояли в храме, совершалась Божественная Литургия. Священник как раз произнес: «Вонемем! От Луки святаго Евангелия чтение...». На «Мир всем!» Мария вместе со всеми склонила голову, как на весь храм послышался звонкий детский крик. Женщина обомлела: голос младенца раздавался с ее уже округлившегося живота. Тогда Мария подумала, что это – от усталости и жары кажется. Во второй раз голос ребенка послышался во время Херувимской. «Иже Херувимы тайно образующе, и Животворящей Троице трисвятую песнь припевающе, всякое ныне житейское отложим попечение», – ангельскими тонами выводил хор где-то под куполами храма. В третий раз, когда священник произнес «Святая святым» возглас младенца снова заставил оглядываться присутствующих. Домой бояре Радонежские возвращались смущенными. Такое открытое проявление милости Божией было для них неожиданностью. Мария понимала, что у нее под сердцем особое дитя, которому суждено стать вместилищем Святого Духа. Женщина пыталась оберегать себя от негативных эмоций, соблюдала пост, с утроенной силой и рвением молилась. Кирилл всеми силами берег жену от скверны и нечистоты. Раз, после вечерних молитв, исполненные благодати супруги решили дать Богу обет – посвятить дитя, которое родится, Всевышнему.

В третий день мая 1314 года в имении бояр Радонежских было шумно и многолюдно – родился мальчик. Старенький священник местного храма, читая молитву на наречение, назвал мальчишку Варфоломеем, что означает «Сын радости», в честь апостола Божия.

– Радуйтесь и веселитесь, ибо будет ребенок сей сосуд избранный Бога, обитель и слуга Святой Троицы, – неожиданно сказал протоиерей, когда Кирилл с сыном на руках уже выходил из храма.

Варфоломей рос действительно особенным ребенком. Многочисленная челядь удивлялась: где это видано, чтобы грудной младенец отказывался от молока в среду и пятницу, а в остальные дни недели, если Мария ела хоть кусочек мяса, мальчик отворачивал голову от материнской груди. «Постником растет», – шептались служанки. Мария стала строже соблюдать пост, совсем отказалась от мясных блюд…

Варфоломей рос умным и послушным мальчиком. Только его недетский аскетизм вынуждал родителей волноваться. Мария не раз убеждала сына уменьшить строгость поста, чтобы не навредить здоровью, но тщетно.

Счастье семьи Радонежских не могло затмить даже то, что все чаще на стол подавали пареную репу и квашеную капусту, масло стало появляться только по праздникам, а похлебка стала такой редкой, что даже светилось дно миски. Слуги один за другим разошлись, а когда-то состоятельные бояре едва сводили концы с концами. Что стало тому причиной? Все понемногу: и частые поездки в Орду в самое неподходящее время, и непомерные ханские подати, и постоянные набеги татар, которые не давали покоя на Руси, и неурожай последних лет, и наглые московские наместники, что чувствовали себя слишком вольготно без княжеского глаза.

В конце концов Радонежские были вынуждены уехать из Ростова и поселиться в маленьком городке Радонеж, возле местной церкви в честь Рождества Христова.

Уже здесь, в Радонеже, поженились оба старших сына Марии и Кирилла. А младший, Варфоломей, 20-летний юноша, все рвался в монастырь. Родительский эгоизм здесь сыграл не последнюю роль:

– Чадо! Подожди немного и потерпи для нас: мы стары, бедны, больны сейчас, и некому ухаживать за нами. Вот ведь братья твои Стефан и Петр женились и думают, как угодить женам; ты же, неженатый, думаешь, как угодить Богу, – более прекрасную стезю избрал ты, которая не отнимется у тебя. Только поухаживай за нами немного, и когда нас, родителей твоих, проводишь до гроба, тогда сможешь и свой замысел осуществить. Когда нас в гроб положишь и землею засыпешь, тогда и свое желание исполнишь.

Шли годы. Варфоломей смиренно ухаживал за старенькими родителями, а все свободное время посвящал молитве. Раз юноша повез Кирилла и Марию в соседнее село. Там, за три версты от Радонежа находился Хотьковський Свято-Покровский монастырь. По дороге домой Кирилл вдруг попросил сына:

– Дитя мое! Варфоломей, сыночек! Ты хорошо за нами присмотрел, но пришла, видимо, пора и нам позаботиться о спасении собственной души. Ты, сынок, молишься за нас все время. Теперь надо и нам постом и молитвой непрестанною искупить грехи и молиться за вас, наших детей. Так я говорю, Мария? – обратился Кирилл к жене.

– Да, да, мой господин, – как всегда смиренно склонила голову женщина.

Через несколько месяцев Кирилл и Мария предстали перед сыном в иноческой одежде, а прошло совсем немного времени – и в ангельском образе великой схимы.

Шел 1337 год. Как-то рано утром Варфоломея позвали в обитель. Он не шел – летел, как на крыльях. Родители стояли у ворот монастыря.

– Благословляю, сынок, – осенил крестным знамением смущенного Варфоломея отец.

– Пусть Господь и Пресвятая Богородица тебе помогают, – прошептала мать.

Варфоломей поклонился родителям и побежал домой: «Собраться, решить все и поскорее в монастырь», – билась мысль в голове юноши. А уже на следующее утро в дверь постучал мальчик-послушник: Кирилл и Мария ночью с миром отошли ко Господу.

Варфоломей с братьями похоронили родителей в том же Покровском монастыре. Уже после погребения, Стефан, Петр и Варфоломей вышли из ворот обители. Стефан после смерти жены и так почти не покидал монастырь.

Путь младшего брата, с родительского благословения, лежал в другую сторону. Стефан и Петр, прощаясь, сами того не зная, обнимали будущего игумена земли Русской, преподобного Сергия Радонежского, столба веры и надежды православных.

Через много лет преподобный завещает: «Прежде, чем идти ко мне, помолитесь за упокой душ родителей моих над их гробом».

И православные молились. И молятся. Святые Кирилл и Мария Радонежские, пожалуй, действительно предстали ко Господу, и Он с радостью встретил своих верных и слышит их праведные молитвы. Недаром же молитвенное обращение к преподобному и его родителям не раз спасало людей от тяжелых недугов. А через шесть веков нетленные мощи преподобных схимонаха Кирилла и Марии Радонежских обрели нетленными.

Они прожили достойную, хоть и нелегкую жизнь, сподобились праведной кончины. И да, их сын – святой.