История одного рождественского салюта. Святочный рассказ

В рождественский сочельник Николай Петрович помолился о том, чтоб, наконец, на Украине наступил мир, чтоб политики перестали стравливать народы и устраивать «цветные революции», и отправился читать вечернее правило к Причастию.

Однако уснуть полковнику не удавалось: за окном их 9-этажки раздавался гул настоящей канонады, спальня озарялась от вспышек рождественских салютов. Собственно, ничего плохого полковник Стрельцов в пиротехнических эффектах не видел: «Пусть молодежь потешится. Все же, это намного лучше, чем «коктейли Молотова»… Хотя, лучше бы в храмы шли, чем палить зря…», – думал он, лежа с закрытыми глазами.

Пять лет назад полковник МВД Иван Петрович Стрельцов вышел в отставку, отдав киевскому уголовному розыску больше 20-ти лет. Кроме ордена Красной Звезды, полученного в Афганистане, он имел и другие высокие награды за поимку бандформирований, которые процветали в лихие 1990-е на всех просторах бывшего СССР.

Когда он, молодой офицер, возвратился в родной Киев в 1989 году после ранения в Афганистане, где провел два года, командуя взводом инженерно-сапёрной роты   в составе десантно-штурмовой бригады в Кандагаре, по состоянию здоровья был  уволен в запас. А еще через год поступил в Киевское управление МВД, в отдел борьбы с организованной преступностью. Видел всякое. Но тех суровых два года в «Афгане» навсегда впечатались в его жизнь. Будучи уже семейным человеком, он предпочитал не рассказывать об этих трудных годах своей молодости.

Там-то, в Афгане, лейтенант Стрельцов и начал впервые молиться. У многих ребят в гимнастёрках были спрятаны крестики, откуда-то появлялись маленькие иконки.

Как-то,  в ночь на 7-е января, лейтенант  в госпитальной палатке разговорился с одним раненым солдатом  своего подразделения, которого пришёл проведать, парнем из Питера, Саней Петренко, у которого дедушка был священник. Беседа длилась почти всю ночь. Благо ранение у Сани было нетяжелое, а тема беседы была очень интересной и важной для лейтенанта.

– Вы, товарищ лейтенант, перед каждой операцией осеняйте себя крестных знаменем во имя Отца, Сына и Святаго Духа, молитесь Ангелу Хранителю, Божией Матери и вашему небесному покровителю Николаю Угоднику. 

– Слушай, Петренко, давай  по пять капель выпьем, ведь завтра Рождество, и ты завтра в госпиталь, а потом домой!..   У меня имеется «НЗ» ...

– Давайте, за нашу победу… И чтоб эта дурацкая война поскорей закончилась. Ведь не выбьем этих «духов» никогда, лишь потери несем… Ну да, я домой, слава Богу. Он меня спас, я молился Ему два года… А потом в семинарию пойду поступать.

– Неужели?! Попом будешь?

– Не попом, а священником, как мой дед. Но можно сказать и «попом», – улыбнулся Петров в сумраке больничной палатки. – Кстати, дед мой, ваш земляк, из Украины,  из города Миргорода, где писатель Николай Гоголь родился.

Уже в конце 1990-з майор Стрельцов разыскал через коллег-следователей в Питере протоиерея Александра Петренко. Тот  служил  в Карелии, руководил в епархии отделом пенитенциарного тюремного служения, а также возглавлял в Петрозаводске штаб ветеранов Афганистана. Встреча была трогательной. Затем о. Александр несколько раз приезжал в Киев с группой паломников, и всегда один вечер они проводили вдвоём, перебирая фотки, вспоминая и поминая погибших ребят. 

– Я за всех молюсь уже много лет, за всех, кого помню, – рассказывал о. Александр при последней встрече в Киеве. – Первым в списке моего синодика стоит мой друг  Паша Черников, вожатый службы собак. Помните, он был пограничником, служил  со своей овчаркой Ентой, которая перед этим обнаружила десятки мин и много раз спасала нам жизнь… А затем Ента сама подорвалась на мине и мы её хоронили, как боевого друга.

– Как же не помнить! – откликнулся Николай Петрович. – Как сейчас вижу карие глаза нашей четверолапой любимицы…

И снова в памяти всплыла та, афганская, канонада… Будто включил цветную хронику…

*  *  *

– Ты куда, Коля? – спросила проснувшаяся жена, когда он попытался тихо одеться, с намерением походить по ночному парку, все равно сна ни в одном глазу!

– Пойду, воздухом подышу, а то не усну никак.

– Смотри там, осторожней, все же ночь, молодёжь гуляет…

– Я не долго.

Рождественский снежок быстро таял. А жаль. Их старый парк озарялся от салютных вспышек, напоминавших ярко-белый цвет сигнальных ракет. Присев на скамью, Николай Петрович увидел щенка, свернувшегося клубочком в кипе прошлогодних листьев. Собака вздрагивала от каждого выстрела петард, и, казалось, хотела зарыться поглубже в мокрую листву.

- Ты чего, малыш? – ласково обратился к ней полковник, и погладил щенка. – Не бойся. Это не война. Это – Рождество Христово.

Щенок благодарно лизнул руку.

– Ну, иди ко мне, – и приподнял щенка на руки. –  Не дрожи. Давай, влезай под куртку.

Воротясь домой, Николай Петрович разглядел четверолапого беспризорника, точнее – беспризорницу – кутенок оказался «девочкой», лохматой, на кривых лапках, с заломленными ушками, с торчащим антенной хвостиком и любопытными глазками.

– Сразу видно – дворянин, – молвил полковник. – Точнее – дворянка… Барыня, одним словом.

Собачка виляла хвостиком. Отыскав в морозилке кусочки мяса, обдав их кипятком, предложил ночной гостье. Та жадно поглотила предложенную трапезу.

– Извини, больше ничего съедобного для тебя нет, мы ж постимся перед Рождеством – тихо пояснил полковник, чтоб не разбудить жену – Завтра куплю тебе творожка-молочка, а пока отдыхай.

– Я не сплю, Коля, – раздался из спальни голос супруги. – Кого это ты притащил?

– Да вот, щенка подобрал. Замерз, бедняга, принёс обогреться.

– Ну, уж, нет, – отозвалась супруга. – Пусть обогреется, а завтра отнеси обратно. Найдутся добрые люди. Нам еще собаки в доме не хватало. Завтра дети приедут с малышами, а тут уличная собака. Вдруг больная какая-нибудь, с инфекцией…

– Ладно, спи, завтра отнесу в волонтерный питомник. Есть тут один в нашем районе. Они подбирают вот таких бедолаг, ухаживают за ними, потом выставляют фотографии в Интернете, подыскивают хозяев.

*   *   *

Вернувшись домой после причастия, Николай Петрович застал жену со щенком на руках. Людмила выкупала его, завернув в полотенце.

– Симпатюля какая, – жена с улыбкой разглядывала собачью мордочку, выглядывающую из-под полотенца.

– Так что, оставим? – с надеждой спросил полковник.

– Придется оставить… Куда ж её день, бедную малышку!.. – а потом, после паузы: – Надо ж ей кличку придумать.

– Я уже придумал! Назовем ее Ентой.

– А почему Ентой? Странная кличка.

– Была у нас такая собака в Афгане… Ентой звали…

Жена ласково посмотрела на мужа. «Уж седой совсем», – подумала.

– Ну что ж, Ента так Ента. Будет жить у нас ента Ента… Детям понравится.