«Слава Богу за все!»: жизнь и смерть святителя Иоанна Златоуста

Преставление святителя Иоанна Златоуста неслучайно совпало с праздником Воздвижения Животворящего Креста Господня. Его жизнь – некий первичный образ-прототип пути каждого, кто так или иначе будет строить свою жизнь по Евангельским принципам.

Иоанн родился в 347 году и жил на периферии того времени, когда старики еще помнили, что верить в Христа открыто может быть смертельно опасно, а молодые карьеристы христиане уже начали строить карьеру при дворе, пользуясь новыми открывшимися возможностями. В то же время с прекращением гонений стало формироваться новое, доселе невиданное явление христианского подвижничества, которое приобрело форму монашества.

Среди неофитов, которые становились членами Церкви, многие были далеки ей по духу. Было немало и таких, которые вовсе не понимали, чем почитание Христа принципиально отличается от почитания языческих богов. Поэтому для Православия были нужны и ценны люди образованные, знающие веру и ее традицию. Таким и был святитель Иоанн Златоуст. Но в то же время он был далек от политики, дипломатии и даже самого понимания, что такое «хорошо» и что такое «плохо» для человека публичного. Т.е. у Иоанна не было инстинкта здорового самосохранения. Он говорил то, что думал, и думал то, что говорил. Но при этом говорил Златоуст очень хорошо, убедительно и красиво. А при отсутствии интернета, телевидения и вообще знакомых нам средств коммуникации и информации это было очень важным фактором, который сразу делал публичного человека известным и уважаемым.

К слову, к известности и популярности Иоанн Златоуст не просто не стремился, он ее всячески избегал. То, что было пределом мечтаний многих церковных карьеристов – епископская кафедра в главном городе самой сильной империи мира, – для Иоанна Златоуста было самым тягостным явлением, которое свалилось на его голову.

Святитель был рожден монахом. Хорошим монахом, как и композитором, художником, поэтом, нельзя стать, им нужно родиться. Должна быть в душе склонность к уединению и созерцательной молитве. Это дар избранных душ, которые, появляясь в этом мире, не спешат обзаводиться семьями, строить карьеру, зарабатывать деньги. О таких людях на Руси говорили «не от мира сего». Таким и был Иоанн, который сразу после смерти матери принял иночество и четыре года прожил в уединении, молитве и молчании.

Не в меру сил подвизаясь, Иоанн испортил себе желудок и заработал язву. По этой причине он не устраивал пиров, будучи святителем Константинопольским, не приглашал туда придворных вельмож и членов царской семьи. Ему и в голову не приходило, что званные обеды – это не средство пропитания, а способ налаживания полезных связей. Колоссальные средства, которые имела его кафедра, он тратил «по назначению» – на бедных, нуждающихся и больных, вместо того чтобы построить себе дворец и жить, как «полагается» церковному чиновнику его ранга, давая взятки, которые назвались «подарками», и зарабатывая ими «любовь» двора.

Красноречие и образованность Иоанна и сыграли с ним «злую шутку». Узнав о славе нового проповедника, император Аркадий повелел ему возглавить самую важную кафедру империи. Но при этом ни самому императору, ни его придворным совершенно не хотелось следовать тому, чему учил известный проповедник. И поэтому им-то и досталось от «недипломатичного» обличителя пороков общества больше всего. Они ведь и не думали, что Притча о Богаче и Лазаре ударит по репутации царского двора. Именно Златоуст стал обращать их внимание на то, что купающиеся в роскоши богачи и умирающие от голода бедняки – это братья во Христе. А раз так, то неужели брат не может помочь брату?

Святитель словом, как булавой, громил любого, кто только попадался под Евангельские обличения, невзирая на его место в обществе, на должность, на положение. Получали все и с избытком, начиная от лавочников и заканчивая императорской четой. «Корыстолюбивые богачи – это какие-то разбойники, засевшие при дороге, грабящие проходящих и зарывающие имущества других в своих кладовых… как свиньи в грязи, они услаждаются, валяясь в нечистотах сребролюбия». При этом больше всех доставалось самой императрице.

Ничего хорошего для святителя это сулить не могло. Жизнь Иоанна Златоуста закончилась его же словами «Жизнь праведных блестяща; но как она делается блестящею, если не чрез терпение? Приобрев, возлюби его, брат, как мать мужества». Он был сослан в городок Кукуз в Армении, где продолжал активнейшую переписку с друзьями (до нас дошло более 200 писем). И за это из Кукуза он, холодной зимой, больной, крайне измученный и истощенный, был отправлен еще дальше, на самый край тогдашней Империи – в Питиунт (нынешняя Пицунда в Абхазии). Места назначения измученный святитель так и не достиг – он умер в местечке под названием Команы 14 (по старому стилю) сентября 407 года. Перед смертью Иоанн произнес слова, ставшие затем своего рода последним девизом всех пострадавших христиан: «Слава Богу за все!» В этих словах – итог его земной жизни.

Жизнь Иоанна Златоуста – это образ противоположного бытия по сравнению с жизнью людей этого мира. Я лично знаю чиновников – функционеров, которые за годы независимости страны успели поменять мандаты четырех-пяти партий, и все время с пользой для карьеры. Которые умели и знали, как правильно держать «нос по ветру». Святитель Иоанн мог бы жить в роскошных апартаментах, иметь все для благополучия, пользоваться властью и положением патриарха Константинопольского, но он умер в нищете, голоде, холоде и страшных болезнях, одинокий и всеми покинутый. Когда открыли его мощи, то они благоухали и мироточили.

Не единожды святитель являлся по своем успении разным людям, оказывая им помощь и поддержку. Чиновники-партократы, которые сделали хорошую карьеру на лжи и подлости, скорее всего, умрут в комфортабельных больничных палатах, под зорким присмотром врачей. Но в гробах все же будут дурно пахнуть, несмотря на обилие бальзама, и открывать их лучше не стоит. Может быть, и они будут являться своим родственникам, «прося поесть», но и те не будут знать, что с этим делать. Так вот, по-разному, живут и умирают те, кто «не от мира сего» и те, кто «от мира».

Почитание святителя началось практически сразу после его смерти, и мощи его недолго оставались в Команах. Уже в 438 году, по инициативе нового патриарха Прокла и нового императора Феодосия (сына Аркадия), они были перенесены в Константинополь. Оттуда они были похищены в 1204 году крестоносцами, которые увезли их в Рим, и лишь в 2004 году Иоанн Павел II возвратил их на прежнее место.

Читайте материалы СПЖ теперь и в Telegram.