Не дразните Фросю

Первоклассница Ефросиния Горошкина, а попросту – Фрося Горошек и по совместительству – дочка моих соседей, брела, нога за ногу, аллейкой весеннего парка. Зареванная, с красным конопатым носом и смешными кудрявыми хвостиками, она была похожа на маленького обиженного воробушка. Смотреть на кроху было одновременно смешно и жалко. Теплое, почти летнее солнце светило ярко, скворцы наперебой перекрикивали друг дружку, высовываясь с новеньких скворечников. Вечно спешащие взрослые обгоняли Фросю, не обращая ни малейшего внимания на часто шмыгающего носом ребенка. Дети ее возраста в этот последний день мая несутся домой вприпрыжку, в предчувствии каникул и свободы, а Фрося несла в голубых глазищах, казалось, какую-то вселенскую скорбь и обиженно посматривала по сторонам. Я наблюдала картину из террасы летнего кафе, знала эту маленькую непоседу очень хорошо, поэтому, не выдержав, вышла навстречу девочке. Обычно, при встрече, глазки Фроси вспыхивали, и она мчалась навстречу, звонким голоском припевая приветствие, а потом долго и подробно рассказывала свои последние детские новости. Сейчас же, Ефросиния еле слышно ответила на мое «Привет!» и хлопнув мокрыми ресницами, уставилась на меня с непонятной обидой.

– Тетя Лиза, а меня мои мама и папа не любят, да? – громко шмыгнула носом.

Я, честно говоря, немного растерялась:

– Почему, Фросенька? – едва выдавила из себя. – Что случилось, рассказывай.

Мы присели за мой столик, заказали мороженного и апельсиновый сок, и Фрося, наконец перестав плакать, стала выливать душу, периодически облизываясь.

– Ну вот почему меня так назвали? Не Катя, не Саша, не Ира, не Варя, на худой конец! Ефросиния! Вроде, красиво, но кто ж на меня так говорит, кроме мамы, и то, только когда я что-то не так сделаю, да еще батюшка на Причастии. А так Фросенька, Фросенька… А вот Петька сегодня сказал, что я не Ефросиния, а Фрося-порося! Представляете? – и вселенская скорбь в глазках девочки омылась слезами с новой силой.
Фрося слегка картавила, и я с последних сил старалась не рассмеяться, а потом вспомнила Лизу-подлизу, как дразнил меня Мишка-одноклассник, и словно опять вернулась в детство. С Мишей мы виделись год назад, сейчас он степенный кандидат наук в столичном вузе и папа двух детей. По иронии судьбы, его жену тоже зовут Елизаветой. Но я хорошо помню, как я ревела на коленях у бабушки после Мишкиной Лизы-подлизы. Мне тогда в утешение дали большой пончик с повидлом, кружку какао, и моя добрая баба Надя рассказала о чудесной святой, в честь которой меня и назвали – Елисаветы Феодоровны. Так сделала и я: подвинулась поближе к Фросе, и стала рассказывать ей о правнучке святого князя Владимира, преподобной Евфросинии (в миру – Предиславы) Полоцкой. Девочка зачарованно слушала историю, словно чудесную сказку…

В Русском царстве, в Киевском государстве жила себе девочка. Звали ее Предиславой.

Предислава была долгожданным ребенком в семье князя Святослава Всеславича, в Крещении — Георгия с рода Рюриковичей. Ее мать, София, старшая дочь Владимира Мономаха, дала всеобщей любимице хорошее домашнее образование, а девочка с ранних лет тянулась и к учению книжному, и к молитве. Образованию Предиславы способствовало и то, что Полоцк на то время был одним из крупных центров книгописания и просветительства. Красота, аристократическая образованность и воспитанность удивительно соединялись в юной княжне со смирением. Княжеская дочь из такого знатного рода была завидной невестой. Ожидаемо, что руки 12-летней Предиславы попросил один из сильных мира сего. Княжна, однако, отказалась от брака, вопреки воле отца, и сбежала в один из близлежащих монастырей, где была игуменьей ее тетка. Влиятельная и волевая женщина, вдова князя Романа Всеславича, она стала для юной девушки примером для подражания и не побоялась гнева ее родителей. Через несколько дней Предислава приняла постриг, хотя тетка долго отговаривала племянницу от столь серьезного поступка. Как сказано в житие святой, по Предиславе «скорбел весь дом». Родители долго не одобряли выбора дочери. Юную инокиню нарекли на честь Ефросинии Александрийской, и она поселилась при Софийском соборе. Главной обязанностью Ефросинии было переписывание книг со скриптория монастырской библиотеки. Это было очень непростое занятие, медленное, физически сложное — за день получалось переписать около 4 страниц. В основном, этим занимались мужчины. Книгу держали не на столе, а на ладони левой руки, локтем которой упирались в колено. Писали уставом — крупным и прямым шрифтом, без наклона, где каждая буква отделялась от соседней. Начальные буквы и заголовки каждого раздела надо было оформлять художественным орнаментом, специально выписанными заглавными буквами, буквицами, инициалами и миниатюрами. После переписывания книги продавались, а вырученные деньги Ефросиния раздавала бедным. Только книги она взяла с собой и при переезде на новое место, в Сельцо. Житие рассказывает, что как-то раз молодой инокине во сне трижды являлся ангел и привел ее в поселение за две версты от Полоцка и сказал: «Здесь надлежит тебе быть!». Получив благословение епископа Илии, Ефросиния основала на берегу реки Полоты новую Спасо-Преображенскую обитель. Трудами преподобной монастырь рос, число насельниц увеличивалось с каждым днем, со временем еще одна дочь князя Святослава — Гордислава — здесь также приняла постриг.

Около 1133 года закончилось главное событие полоцкого зодчества того периода — строительство Спасского собора. За свидетельствами современников храм был построен в рекордные сроки — всего за 30 недель. Во время возведения церкви, в силу специфики и необычности ее верхних частей, у строителей быстро расходовалась плинфа. После молитвы игуменьи стройматериал чудесным образом нашелся и храм был завершен. На сегодня — это единственный в Беларуси храм, где сохранились росписи XII века. Главными помощницами Ефросинии были ее сестры. В житие сказано, что игуменья имела от Бога удивительный дар: провидеть судьбу человека и то, может ли он быть монахом. Так, вопреки воле родителей, она постригла в иночество своих сестер: Звениславу, Ольгу и Кирияну — в монашестве — Евпраксия, Евфимия и Агафия. Сохранились слова убеждения преподобной, обращенные к сестрам:

«Вот я собрала вас ради имени Господа, подобно тому, как птица собирает птенцов под крылья свои; я собрала вас как овец Божиих на луг божественный. Паситесь же на заповедях Господних, возрастайте в добродетелях от силы в силу, чтобы я с радостию, а не с печалью заботилась о спасении вашем, и чтобы я возвеселилась духом, видя духовные плоды трудов ваших. Вот вы видите сами, со сколь великими трудами стараюсь я сеять в сердцах ваших слова Божии; но сердечные нивы ваши иногда остаются как бы не созревающими, по преуспевающими в добродетели; время же жатвы приближается. Вот ужо лопата на гумне, она отделит плевелы от пшеницы. Страшусь, сестры мои, как бы среди вас не нашлись плевелы, которые будут преданы огню неугасимому. Старайтесь же, молю вас, сохранить себя невредимыми от греховных плевел, чтобы вы могли избежать огня геенского. Приготовьте себя чистую пшеницу Христову, измельчитесь в жерновах смирения, трудами постническими, чистотою, любовью, молитвой, и тогда вы приготовите из себя хлеб приятный Богу».

Ефросиния Полоцкая была не просто настоятельницей монастыря — есть исторические сведения, что она оказывала значительное влияние и на политическую жизнь Полоцкого княжества, призывая к примирению и христианской любви враждующих князей: «Ни князя со князем, ни бояре с Боярин, ни служанина со служанином — но всех хотяше имети, яко един душею».

Миротворческую миссию игумения выполняла и во время паломничества в Иерусалим, проезжая, практически, через всю Русь. Само путешествие было сухопутным, а не традиционным путём «из варяг в греки». На Святой Земле Ефросиния Полоцкая и отошла ко Господу, тем самым исполнилось ее желание быть похороненной в Иерусалиме. 23 мая 1167 года к ней опять явился ангел и сообщил ей о скорой кончине. Житие святой сохранило ее последние слова: «Господи, приими дух мой от меня во святом граде Твоем Иерусалиме и пресели меня в вышний град Твой Иерусалим». Тело почившей, согласно ее завещанию, было погребено сопровождавшими ее родственниками в обители преподобного Феодосия, на паперти храма Пресвятой Богородицы. После завоевания города Саладдином, нетленные мощи преподобной были перенесены в Дальние пещеры Киево-Печерской Лавры, а уже в наше время — в Полоцкий монастырь.

– И сейчас много храмов на всей святой Руси, и в нас, в Украине, возведено на честь великой игумении, преподобной Ефросинии Полоцкой, твоей, Фросенька, покровительницы. Подожди, начнутся каникулы, и ты поедешь к бабушке в Киев. Там, на улице Антоновича, есть церковь во имя твоей святой с частицей ее мощей. Кстати, можешь рассказать Пете и то, что наряду с еще двумя женщинами – благоверной княгиней Ольгой и преподобной Иулианией Ольшанской – твою покровительницу упоминают даже в Соборе Печерских святых, – сумбурно закончила я рассказ. Фрося сидела тихо, мыслями, очевидно, она была еще где-то в XIІ веке. Домой мы шли вместе, а уже возле подъезда, прощаясь, девочка хитро спросила:

– Тетя Лиза, а про Петьку такой истории нет? Может, расскажем ему, а он прозываться перестанет.