Симеон, двоюродный брат Спасителя

Симеон, сын Клеопы и Марии, сидел на прибрежном камне и пересыпал песок между пальцами. Желтые песчинки струйкой стекали с старческой сморщенной ладони с запекшейся кровью и растворялись в кромке прибоя. И мысли 120-тилетнего уже Симеона так же текли и растворялись, не желая выстраиваться в хоть какую-то логичную цепочку. Все это – и возраст, и пережитое, волнения и боль последних дней, осознание того, что неминуемо ждало его от рук язычников, – сильно подкосили старца. Человеку, прожившему больше ста лет, наверное, стыдно быть растерянным, тем более не гоже показывать прилюдно свои чувства, но племянник Иосифа обручника и не пытался скрывать или как-то упорядочить эмоции, что кипели внутри. Жизнь Симеона была непростой, впрочем, как всех, кто так или иначе был связан с Иисусом.

Симеон знал Спасителя с юности. Двоюродные братья еще мальчишками возились в мастерской дяди Симеона, Иосифа. Иисус был на шесть лет старше, поэтому помогал отцу, а Симеон баловался со стружкой и опилками и пытался всячески наследовать работу плотника: стучал молотком, двигал рубанком, воображая, что делает ножку к столу. Ребенок зачарованно смотрел, как из простого куска дерева появляется новое изделие. Плотник казался ему волшебником, а Иисус – как минимум – подмастерьем и участником волшебства. А самим любимым моментом Симеона была обеденная пора, когда жаркое южное солнце поднималось так, что и мастерская, и весь двор оказывались буквально залитыми его палящими лучами. Тогда Иосиф откладывал инструмент в сторону:

– Пойдем, хватит пока.

И уже громко, в сторону дома:

– Мария! Мария, мы идем обедать!

Симеон первым вбегал в дом. Мария, Матерь Иисуса, как всегда светилась Своей удивительной улыбкой и гладила мальчишку по голове. Он прижимался к Ее теплой руке и, стесняясь, тихонько шептал, чтобы не услышал дядя:

– А что у Тебя сегодня вкусненького?

Мария смеялась, потом обнимала Сына и кивком головы приветствовала Иосифа. Ставила на стол нехитрые угощения, а Сама садилась в уголке и молча любовалась мужчинами, которые с аппетитом поглощали обед.
  
Немного повзрослев, мальчик так же часто бывал в доме дяди и уже всерьез стал помогать Иосифу в его не такой и простой, как казалось в детстве, работе. Уже стеснялся так же вскакивать в дом и прижиматься к Марии, но все так же любил это спокойное время возле Иосифа, Иисуса и Его Матери.

Симеон был свидетелем взросления Спасителя, всей своей чувственной юношеской душой он воспринимал Его учение. Он никогда не сомневался в особенности своего двоюродного брата, но настоящее осознание того, Кем на самом деле являяется парень, с Которым он рос, пришло только в зрелом возрасте.

Родственные чувства, подкрепляемые совершаемыми Иисусом чудесами, были тем надежным фундаментом веры, на который и ложились в дальнейшем все события. Крещение и проповедь Спасителя, Его страдания, крестная смерть, воскресение из мертвых, вознесение на небо, – все это сначала подкосило, а потом укрепило Симеона настолько, что он был готов к деятельной проповеди. Сам Господь избрал Своего двоюродного брата в число 70-ти учеников, и вместе с апостолами он удостоился получить Святого Духа.

Наравне с другими Симеон стал проповедовать учение Христа. Апостолы переходили из города в город, наставляя и творя чудеса. До сегодняшнего дня он помнил, как впервые именем Спасителя совершил чудо – исцелил больную женщину, – столь неизгладимое впечатление это произвело на него; пожалуй, даже большее, чем на саму исцеленную. Целые народы трудами сподвижников Христа просвещались истиной святой веры. Но далеко не везде апостолов принимали радушно. Бывало, что даже те, кого они исцелили, кому помогли и облагодетельствовали, бросали в спину камень. Особенно отличались язычники, которым досаждало распространение истинной веры, отказ людей от слепого верования в бездушных богов и жертвоприношения им. Апостолы обличали идолослужение, но не злобой и ненавистью, а любовью, словом убеждения и проповедью учения Спасителя.

В то время первым епископом Иерусалимским был святой Иаков, брат Господень, сын Иосифа обручника. Непростые года переживала тогда молодая Церковь Христова, пострадало много верных учению Спасителя. Мученического венца сподобился и сам святой Иаков. Обозленные иудеи за прославление Христа сбросили его с паперти храма и убили ударом дубины по голове. Страшные времена ждали вскоре после этого и сам Иерусалим.

Симеон с ужасом вспоминал времена иудейской войны. Восстание, вызванное притеснениями корыстолюбивого Гессия Флора, правителя Иудеи, распаленное фанатиками-зелотами, охватило всю Палестину, части Сирии, Египта. Ежедневно в Дамаске, Александрии, других крупных городах в убийствах и уличных битвах гибли тысячи людей. Гай Цестий Галл, правитель Сирии, попытался подавить мятеж, но потерпел тяжёлый урон и отступил. Первосвященник Анна восстановил теократию, но Веспасиан, пришедший на смену Цестию, после долгой осады взял Иотапату, а потом и другие города Галилеи. Только в это время погибло 40 000 иудеев, многие сами лишили себя жизни. Уцелевшие отряды зелотов попытались укрыться в Иерусалиме. Анна был убит, а в обществе начался раскол. Партия умеренных лишилась всякого влияния; вокруг Симона бар Гиоры собралась партия простого народа, вокруг Иоанна Гискальского — образованные классы; третья партия, с Элеазаром во главе, назвалась священнической.
  
В то время Ангел Господень принес верным весть о грядущих событиях. Все верующие во Христа во главе с Симеоном переселились в заиорданскую страну — Перею и проживали в там, в Пелле, до времен императора Адриана.

А в Иудее началось самое страшное – сын Веспасиана, Тит, осадил Иерусалим. Иудеи стойко защищались, но уже в первые месяцы осады от голода погибло 115 880 человек. Симеон часто вспоминал рассказ одного из римских воинов, позже ставшего христианином, о том, как они, победители-триумфаторы, в поисках золота ворвались в один из иерусалимских домов. Странный слащавый запах остановил их еще на пороге, и обезумевшие глаза хозяйки только подтвердили догадки: в печи готовилось мясо… ее ребенка. И это – только один случай из многих. Сикарии сжигали свои дома и сокровища с целыми семьями и собою внутри. Война унесла более 600 000 человек; число погибших от голода, проданных в рабство даже не определяется, столь громадным оно было. Римляне даже не праздновали победу, таким великим было их презрение к Иудее.

Со временем жизнь взяла свое. Иерусалим снова стал заселяться. Возвратившись после разгрома, оставшиеся в живых ученики Христа избрали второго епископа иерусалимского. Им стал Симеон.
  
Старец не понимал, как так быстро промчались почти сорок лет, но, в то же время, помнил каждый свой год на Иерусалимской кафедре. Много времени истекло, немало было сделано. Его совесть была спокойна – он, как мог, заботился о вверенной ему пастве, оберегая ее и научая только доброму, как и заповедал Христос. Менялись императоры, и вот на престол империи сел Траян. Страну захлестнули преследования христиан, но тех не так легко было напугать – не так много правителей поощряли их веру. Вот и сейчас Аттик, римский наместник в Иерусалиме, поднял очередное бессмысленное гонение, в этот раз – на потомков царя Давида. Представителей древнего царского рода пытались истребить до ноги. за исповедание христианской веры. Также мучили и убивали верующих во Христа, чтобы вся вселенная почитала только языческих богов.

Под подозрение попал и святой Симеон. Сторонники Аттика схватили его во время проповеди в храме. Молодые и сильные мужчины, они не стеснялись избивать 120-летнего старика, осыпая проклятиями и его, и его веру, и Того, Кто принес ее на земли Иудеи. После долгих мучений Симеона ждало распятие. За римским обычаем, приговоренный к такой смерти должен был сам нести орудие казни, крест, но в случае с дряхлым старцем это не представлялось возможным. Симеона уже вели на казнь, но полуденное солнце утомило даже мучителей. Те отдыхали в тени деревьев, а старец присел на берегу и пересыпал песок сквозь пальцы. Мыслей почти не было, оставалась только молитва. Двоюродный брат Христа, которого ждала участь Спасителя, молча сидел на камне и смотрел на небо. А там его уже ждали…