Анфуса, дочь императора

Анфуса, дочь императора Константина Копронима, стояла у окна дворца и безучастно смотрела на море. Несколько дней назад оно принесло дурную весть — ее отец, искусный правитель, славный полководец, любимец солдат и баловень судьбы скончался на корабле. Летом 775 г. василевс начал свою последнюю, как оказалось, кампанию во Фракии. Как и всегда, неотступно находясь при войске, он тяжело заболел. Анфуса представляла, как солдаты донесли императора на носилках до Силимврии, а оттуда умирающего Копронима повезли морем. До столицы он не доплыл.

Девушка встрепенулась от внезапно охватившей ее дрожи, и отошла вглубь комнаты. Было горько осознавать, что ее отец, чье имя вызывало столько пересудов и сплетен, наводило страх и подбадривало, уже никогда не войдет своим легким летящим шагом в палаты и не улыбнется так, как умел только он. «Так и почил, не раскаявшись», — вытирала слезы Анфуса. Она уже который день просила Всевышнего проявить милость к ее нерадивому родителю: становилась на колени в уголочке своих покоев и тихонько доставала из тайной шкатулки маленькую иконочку. Она, дочь правителя, пряталась от всех, и от отца, в первую очередь...

И церковные, и светские современники противоположно оценивали личность императора Константина. Одни обвиняли во всех смертных грехах, и даже называли «Антихристом во плоти». В то же время Константин был прекрасным полководцем, за что был горячо любим в военных кругах. Достаточно странные прозвища Копроним («Навозник») и Каваллин («Кобылятник»), что так тесно пристали к василевсу, не делали ему чести и доводили до бешенства. Впрочем, оснований так «величать» правителя у подданных было несколько. Византиец Феофан сообщал, будто будущий император еще младенцем осквернил купель во время Таинства Крещения своими испражнениями. Но, наверное, более реалистичной причиной для такого тезоименитства была маниакальная любовь правителя к лошадям. Он постоянно лично возился с ними, чистил, даже обмазывался навозом и уверял своих близких и семейных, что это и приятно, и полезно для здоровья. Так и называли его обыкновенно Καβαλλινος — «Константин Лошадник».

Император правил долго и всячески укреплял наследие своего отца, Льва ІІІ Хозара, как в делах внешней, так и внутренней политики. Энергичный, храбрый, в то же время жесткий, василевс твердой рукой владел и разделял. Таким же твердым, даже, скорее, жестоким, он был и в семейном кругу. «Всегубительный, кровожадный, лютейший зверь, обративший власть свою к насильствам и беззаконию, от самого нежного возраста живший во всех душегубительных занятиях», «многоглавый дракон», «Новый Валент и Юлиан» — столь нелестными эпитетами современник характеризовал императора. Семья побаивалась его. К тому же, Константин побывал в нескольких браках. Первой его женой стала хазаринка Чичак, родственница кагана Вирхора, в крещении принявшая имя Ирина. Это был классический династически-политический брак, когда еще юного сына добровольно-принудительно женил отец. В 750 году Ирина подарила Константину наследника — сына Льва. Вторую жену императора звали Марией. Евдокия, третья избранница правителя, родила ему троих сыновей — Христофора, Никифора (в будущем цезари) и Никиту, который стал нобилиссимом.

Анфуса, единственная дочь императора, родилась, когда Константину исполнился 41 год. Мужчина в расцвете лет, он тогда не знал, как еще сойти с ума. Женщины опостылели ему, и вокруг правителя начали виться юноши смазливого вида, к которым он питал особую слабость. Рождение дочери не остепенило императора — он был ослеплен и воодушевлен победами. Упорно воюя с арабами, он, пользуясь смутами в государстве Омайядов, успел захватить Северную Сирию, разгромить арабский флот у берегов Крита, успешно защищая границы собственного государства. К рождению Анфусы арена военных действий перекинулась уже в Месопотамию и Южную Армению. Пали Феодосиополь, Малатия, Самосат – старые римские города, сирийцы и армяне были расселены по Фракии. В то же время разгоралась война с болгарами. Оригинальность стратегического мышления позволяла василевсу проделывать многоходовые комбинации, вести победоносные войны и держать в страхе соседей, отвоевывая ранее захваченные земли империи. Многочисленная, мощная и, главное, преданная армия была оплотом Константина. Воины связывали с его именем восстановление могущества империи после вторжений Омейядов и длительного упадка.

Анфуса не знала отца как человека религиозного. Он был достаточно толерантен к разным верам. Вполне терпимо василевс относился и к ересям. Анфуса хорошо знала с рассказов матери и старенькой няни, что поистине фанатическая преданность Константина иконоборчеству и свирепые гонения на несогласных, были напрямую связаны с одним испытанием, которое ему пришлось пережить еще в юношестве, когда он только сел на престол. Артавазд, его зять, муж Анны, сестры Константина, главнокомандующий Армении в войне против арабов, воспользовался отъездом правителя на восточный фронт. При активной поддержке иконопочитателей, он обманом захватил власть в Константинополе, объявив Константина покойником. Придя к власти как законный преемник, Артавазд объявил иконопочитание. Патриарху местной Церкви Анастасию с перепугу не осталось ничего, как признать нового правителя. Артавазд декларировал тотальное иконопочитание и всенародно клеймил Константина как еретика, который «бесстыдно отрицал даже Божество Иисуса Христа». Двоевластие длилось год. Услышав о «наследнике», разъяренный Константин с войском ворвался в Константинополь, низверг и ослепил Артавазда и его семью. Патриарха-предателя постигло позорное наказание – Анастасия посадили на осла лицом к хвосту и прокатили по иподрому, но милостиво оставили на кафедре взамен на раскаяние и готовность служить иконоборцам.

Няня рассказывала Анфусе, что относительное затишье длилось 11 лет, — император не торопился с новыми переменами по вопросу об иконах. Вел, тем временем, тайную подготовку, перемещал и подбирал удобных епископов на кафедры и другие церковные посты. В заговор были втянуты и миряне, и священство. А в начале зимы 754 г. в Иерии был созван собор. Председательствовал митрополит Феодосий. Полному запрету подверглись иконы и мощи, еретиками были объявлены все «древо- и костепоклонники». Анафему провозгласили даже Иоанну Дамаскину, знаменитейшему православному писателю. «Собор установил определение веры, под которым подписались все дурно и нечестиво мыслящие и провозгласил уничтожение святых икон», — вспоминал летописец.

В империи начались волнения. Нет, имущество Церкви, как и ее права, на первый взгляд, оставались неприкосновенными, недопустимость присвоения чего-либо под предлогом «борьбы с идолами» даже были специально прописаны. Впрочем, определения Иерийского собора вызвали очень резкую реакцию прежде всего, у монахов, «мраконосителей», как называл черное духовенство правитель. И ответ его был страшным. Анфусе было шесть, и она отлично помнила, как летом 765 г. ее отец поразил христианскую столицу невиданным зрелищем: по полю городского ипподрома, попарно взявшись за руки, в позорном шествии прошли десятки монахов и монахинь, а все желающие награждали их плевками и оскорблениями. Девочка плакала навзрыд, а толпа не унималась. Столичные монастыри Дия, Максимина, Каллистрата, как и многие провинциальные, были разрушены. Монахи, которые не дали согласия на отказ от пострига, томились в тюрьмах, изуродованные палачами. Пытаясь спастись от смерти, многие иноки бежали на Сицилию и в Рим.

В этом же году началась успешная экспедиция Константина на Дунай, война с болгарами набирала оборотов, и Анфуса редко видела отца дома. И вот сегодня она ждет, пока его бездыханное тело доставят в родные пенаты.

Еще до последнего похода император долго уговаривал дочь выйти замуж, но она упорно не соглашалась на это. Много молилась, пыталась смирить себя. С внешним видом дело обстояло непросто. Статус обязывал выглядеть соответственно, да и отец всегда лютовал, увидев дочь в неподобающих одеждах. Вот и носила Анфуса роскошное платье царской дочери, а под ним — власяницу. Стол ее был скромен; девушка потребляла скудную пищу и пила одну только воду. Но окружающих поражало не это: всегда приветливая и улыбчивая, Анфуса таила в глазах слёзы, а в редкие минуты уединения напевала церковные песнопения. Такое поведение дочери императора смущало многих; она прослыла гордячкой и надменной. Впрочем, близкие уже давно свыклись, а к гостям Анфуса выходила редко, проводя все свободное время в молитве и бдении. Сердце, порой, казалось разорвется: понимала, что отец все равно поступит по-своему, но уповала на милость Божью. Анфуса хотела посвятить Ему всю свою жизнь, но получить свободу такой ценой...

Отца привезут под утро. Тело воины принесут на руках, и Анфуса будет долго молиться у родного гроба. Решение дастся непросто. Будет знать, что осудят, будет знать, что не поймут, но почувствует, что надо слушать сердце. Позовет к себе казначея. Слуги будут что-то шептаться об алчности, но Анфуса уже не услышит их – сделает, что считала нужным. Похороны императора пройдут как в тумане, а на следующее утро старенькая няня не найдет воспитанницу в палатах. А через некоторое время столицей пронесется весть о том, что дочь почившего императора, Анфуса, приняла постриг в Омонийской обители от руки святого Тарасия. Империю удивит, как молодая девушка, имевшая в руках огромное состояние и несметные богатства, смогла с такой легкостью отказаться от всего и раздать все имущество бедным. Сироты назовут ее матерью, вдовы – защитницей, церкви и монастыри будут поминать дочь императора как свою покровительницу.

Благочестивая императрица Ирина, принявшая бразды правления, попросит Анфусу вернуться в дворец – необъятным владениям нужен ясный ум, но получит решительный отказ. С тех пор юная инокиня перестанет выходить из обители. Умножит прилежность в молитве, не пропустит ни одного церковного богослужения. Сестры монастыря будут удивляться ее неземной бодрости в молитве: лишая себя отдыха, она не ослабеет в молитвенных бдениях. Те, кто сможет наблюдать за ней, будут поражены глазами преподобной: глубокими, серьезными, полными тихой грусти. На трапезах она никогда не сядет за стол – дочь императора будет прислуживать другим.

Образец смирения, послушания и кротости, пример того, как можно от царских палат и золотого блеска уйти к простоте и аскетике монашеской кельи. Молодая девушка, миллион соблазнов вокруг. Дочь императора, которая своим богатством избрала не звон монет отцовского наследства, а великую сокровищницу собственных добродетелей. Она тихо отойдет к Тому, Кому прослужит верой и правдой все уготованные ей 52 года.

А пока юная Анфуса стоит у окна и смотрит на море.