«Адам, где ты?»: кто вышел из ада со Христом?

Смерть Богочеловека – это событие, которое по своему смыслу ничем не уступает Его Воскресению: она настолько же таинственна, необъяснима и удивительна.

Свт. Григорий Богослов усматривает удивительную аналогию между снисхождением Сына Божия с Небес на землю и снисхождением Сына Божия с земли в преисподнюю. Эта концепция получила у святителя название «двоякого снисхождения». Смерть Христа – это событие, которое позволяет нам в полной мере уяснить саму тайну Искупления и милосердия Божия.

Как совершенный и во всем, кроме греха, подобный нам Человек, Христос мог и не умирать. «Потому любит Меня Отец, что Я отдаю жизнь Мою, чтобы опять принять ее. Никто не отнимает ее у Меня, но Я Сам отдаю ее. Имею власть отдать ее и власть имею опять принять ее. Сию заповедь получил Я от Отца Моего» (Ин. 10: 17-18), – говорит об этом Сам Спаситель. Другими словами, Богочеловек Христос никогда не умер бы от болезни или старости – Он не находится во власти греха и страсти, поэтому Его смерть – это то, чем не обладал никто, ни до, ни после Христа – это свободный выбор.

В Святую и Великую Субботу мы вспоминаем сошествие Спасителя во ад. Среди всех тайн жизни Иисуса Христа это событие является наиболее загадочным. В чем состоит искупительная действенность этого момента в жизни Богочеловека? Вероятно, в том, что Христос Своей смертью послужил каждому человеку.

Это больше чем солидарность, – это непосредственное обращение Божие к мертвым. Сведения об этом событии мы впервые черпаем у св. ап. Петра: «Христос, чтобы привести нас к Богу, однажды пострадал за грехи наши, праведник за неправедных, быв умерщвлен по плоти, но ожив духом, которым Он и находящимся в темнице духам, сойдя, проповедал» (1 Петр. 3, 18-19).

События, происходившие в аду во время пребывания в нем Христа, подробно описаны в апокрифах и богослужебных книгах. В дошедшем до нас апокрифическом тексте V века «Евангелие Никодима» центральное место занимает диалог между сатаной и адом. Ад пытается воспротивиться пришествию Христа и приказывает своим демонам «твердо заключить врата медные и запоры железные» и крепко держать «заклепы». Но раздается голос: «Поднимите врата». Услышав этот голос, ад, который часто изображается как личность, спрашивает: «Кто есть Сей Царь славы?», на что ангелы отвечают: «Господь крепкий и сильный, Господь сильный в брани». И тотчас медные врата сокрушаются, железные засовы ломаются, и все связанные мертвецы разрешаются от уз. Царь славы связывает сатану и предает его аду со словами: «Держи его крепко до второго Моего пришествия». Приняв сатану, ад говорит ему: «Обратись и посмотри, что у меня не осталось ни одного мертвеца». Далее описывается изведение умерших из ада воплотившимся Христом: «Царь славы простер десницу Свою и взял и воздвиг праотца Адама. Потом, обратясь к прочим, сказал: «Сюда, за Мною, все, умерщвленные древом, к которому он прикоснулся. Я опять всех вас воскрешаю древом креста». И потом Он стал всех изводить вон… Когда же Он шел, блаженные отцы, следуя за Ним, воспевали, говоря: «Благословен грядущий во имя Господне; аллилуиа; ему слава всех святых».

Богослужебные книги также подробно описывают это событие. В частности, Октоих сообщает нам следующее: «Животодавче Христе... во ад же снизшед, яко силен, тамо твоего пришествия ожидающия»; «Крепкого божеством прием ад страшливый»; «Облекошася, Христе, схождением Твоим во свет преисподняя, праотец же веселия исполнь явися ликовствуя»; «Сошел еси во ад, Христе, якоже восхотел»; «Взяшася врата болезненная и ужасошася вратницы адовы, зряще в преисподнейшая сошедшего, иже на высоте всех превыше естества». Богослужение Великой Субботы говорит нам о том, что для праведников это было долгожданным событием: «Воспоминаху Тя заключенныя во аде души, и оставльшаяся праведных, и о Тебе спасения моляхуся: еже Крестом, Христе, подал если преисподним, пришед, яко благоутробен». Это было нисколько неудивительно, ведь все ветхозаветные праведники имели то представление, которого лишены были по своему жестокосердию и гордости книжники и фарисеи.

«Авраам, отец ваш, рад был увидеть день Мой; и увидел и возрадовался» (Ин. 8: 56), – так Сам Спаситель описывает реакцию душ праведников на пришествие Мессии и одновременно приоткрывает завесу над тайной праведной веры в Того, Кто обманул ад и диавола и, «приняв образа раба» (Фил. 2: 7), войдя добровольно, как всякий умерший, в преисподнюю. Услышав об обмане, мы не должны допускать мысли о том, что Бог мог солгать или добиться чего-то неправедным путем. Свт. Григорий Нисский в своем «Большом огласительном слове» пишет: «Бог как благой исполняется милосердия к падшему и как премудрый не знает способ, как возвратить ... Посему, чтобы требующему за нас выкупа можно было взять оный, Божество сокрылось по завесой нашего естества, и врагом, как жадными рыбами, с приманкой плоти увлечена была уда Божества; а таким образом по водворении жизни на место смерти и по явлении света на место тьмы уничтожилось представляющееся противоположным свету и жизни».

Ад, принявший в себя душу Богочеловека, называется не просто обманутым, но безумным: «Прият Тя всего усты ад безумный: на кресте бо пригвождена тя видев, копием прободена, бездыханна, живаго Бога, проста вменяше человека. Разуме же искусивый крепость Твоего божества». Однако не стоит думать, что мертвые грешники были лишены проповеди Богочеловека. Как замечает митр. Иларион Алфеев: «Нигде в Октоихе мы не находим мысль о том, что Христос проповедовал праведникам, но оставил без Своей спасительной проповеди грешников ... Нигде не говорится о том, что кто-либо был исключен из Промысла Божия о спасении людей, осуществившего в смерти и воскресении Сына Божия». Более того, Октоих согласен с повествованием апокрифического Евангелия Никодима и называет ад, после выхода из него Спасителя, пустым: «Пуст ад и испровержен бысть смертию единого: еже бо многое богатство сокровиществова, един о всех нас Христос истощил есть».

Богослужебные книги удивительным образом передают нам содержание этой проповеди: «Сущим во аде сошед Христос благовести: дерзайте, глаголя, ныне победих, аз есмь воскресение, аз вы возведу, разрушив смертная врата».

Митрополит Илларион (Алфеев) говорит о том, что нигде в богослужебных книгах не говорится о том, что Христос не выводил из ада души грешников, и сам вопрос следует ставить в несколько ином ключе: «Все ли откликнулись на проповедь Христа, все ли последовали за Ним, все ли, в конце концов, были спасены? …все ли уверовали? Если да, тогда действительно в аду не осталось «ни одного мертвеца», тогда действительно ад «истощился», так как лишился всех своих пленников. Если же Христос проповедовал всем, но кто-то не откликнулся на Его проповедь, если Он открыл двери для всех, но не все последовали за Ним, тогда, конечно, в аду остались те, кто по собственной воле захотел там остаться».

Единственное, что говорится наверняка, так это то, что ад в день Великой Субботы уже пуст, а остальное – это возможные благочестивые догадки пытливого ума. Но если допустить, что на проповедь Христа откликнулись все, и ад опустел в буквальном смысле, то что тогда произошло с Иудой Искариотом? Неужели и он также вышел из ада? Ни Писание, ни богослужебные книги, ни творения св. Отцов ни разу не говорят об этом. Мы знаем, что смерть Иуды описывается в тексте Св. Писания двояко: в одном месте говорится о том, что Иуда повесился, а в другом – что «расселось чрево его».

Существует примирительная версия о том, что оба события произошли одновременно: Иуда вешается, веревка рвется, он падает, и из его живота вываливаются внутренности, однако в Евангелии явление Воскресшего Христа происходит именно двенадцати (Ин. 20: 24). Апостол Павел в своем послании к Коринфянам также сообщает о явлении Христа: «Кифе, потом двенадцати» (1Кор. 15: 5). Ап. Матфей был избран на место Иуды после Вознесения Спасителя, поэтому в число двенадцати он входить не мог. Да и само Евангелие сообщает лишь о факте самоубийства Иуды, а не о времени этой трагедии. Если бы Иуда находился в аду во время проповеди Христа, Октоих не смог бы обойти это вниманием и непременно упомянул бы в назидательном смысле чувства предателя, некогда обличенного в апостольское достоинство и, как замечает Иоанн Златоуст, когда-то творившего чудеса, изгонявшего демонов и воскрешавшего мертвых.

Богослужебный пример Иуды, внимающего слову Спасителя в аду, был бы отличным педагогическим образцом и единственной в своем роде подобной историей о безграничной жестокосердности человеческого естества, которое имеет очи, но не видит, и уши, но не слышит (Пс. 113: 11). Но этого ни разу не происходит. Поэтому, возможно, Иуда видел Воскресшего и наложил на себя руки незадолго до явления Христа на Тивериадском море, а следовательно, его могло и не быть в аду во время проповеди Богочеловека.

Как бы там ни было, Сошествие Христа во ад и Его проповедь душам умерших праведников и грешников – это вершина Искупительного подвига Богочеловека, взирая на которую мы остаемся безгласными и слышим страшные слова песнопения Великой Субботы: «Да молчит всякая плоть человеча, и да стоит со страхом и трепетом, и ничтоже земное в себе да помышляет: Царь бо царствующих, и Господь господствующих, приходит заклатися и датися в снедь верным».