Как любовь превращает смерть в успение
На днях, гуляя с дочкой аллеями августовского парка нашего небольшого городка, мы подошли к храму. Ему уже пять веков, а моей Женьке – пять лет. Любознательный и любопытный ребёнок, порой она задаёт мне вопросы, на которые не даёт ответа ни моё высшее образование, ни какой-никакой жизненный опыт, ни книги или справочники. Вот и сейчас, когда из ворот собора выходила похоронная процессия, я, перехватив взгляд Евгении, поняла, что без вопросов не обойдётся.
Я не знала, кого хоронят. Очевидно, что это была молодая женщина. Мою догадку подтверждало и большое количество молодых людей среди тех, кто пришел отдать почившей "последнее целование", и едва живой мужчина рядом с катафалком, и двое детишек-близнецов школьного возраста, которых он держал за руки. Затем я увидела её портрет. Неизвестная женщина была красавицей. Со снимка на меня смотрели серьёзные голубые глаза, темные кудри гармонично обрамляли миловидное лицо.
Когда умирают люди – не важно, знакомые или нет – всегда жалко. Тем больше становится жаль, когда в мир иной отходят такие молодые.
Погрузившись в свои мысли, я выпустила руку Жени, но она никуда не спешила – молча внимательно наблюдала за тем, что происходило на наших глазах.
– Мама, – как-то неуверенно начала она, – а... а эту тётю тоже позвал Боженька?
Здесь надо добавить, что я уже рассказывала дочери о том, куда "деваются" люди. Да и сама она не только по рассказам знает, что в жизни каждого приходит время, когда надо переходить из одного мира в другой, как знает и то, что часто это происходит внезапно, и эта неожиданность не бывает приятной. Год назад не стало Жениного дедушки – человека, который был для неё всем. Признаюсь, очень непросто мне было объяснить ребёнку, почему её "Ди", как называла она Сергея Ивановича (Царствие ему Небесное), ещё вечером разрисовывал асфальт возле дома разноцветными мелками и носился на велосипеде с внучкой, а утром вдруг «пошёл к Боженьке». Мне кажется, что до сих пор она держит в глубине души обиду на Небо, потому что иногда по вечерам, увидев первую звезду, неожиданно разражается горьким плачем, и на наши встревоженные вопросы отвечает, что просто соскучилась по своему Ди.
– Да, дочка, эта тётя тоже умерла.
– Как дедушка?
– Да, моя хорошая, как дедушка.
– Бедная тётя, – опустила носик Женька, а через минуту снова развернулась ко мне. В её больших зелёных глазках был ужас. Честно – я испугалась.
– Мама, а ты тоже умрёшь? – запинаясь, спросила она.
Я не знала, что ответить ребёнку. Я не знала, как объяснить ей, что смерть – это не конец, это – только начало. И что это не точка в существовании человека, и жизнь бесконечна, и будет Суд, Господь снова придёт, и те, кто окажется одесную от Него, сподобятся радости, которая продлится вечность. И смерть – это только пауза перед общим воскресением.
Я смотрела в глаза дочери, и не знала, как сказать ей, что меня тоже это ждёт. И папу, и бабушку, и подружку Лизу. И её саму. Когда-то. Я боялась признаться себе, что это действительно когда-нибудь случится. Такая из меня плохая христианка...
...Как-то в сети встретилась мне проповедь об Успении Богородицы одного известного священника, мастера слова, и оттуда я запомнила ключевую фразу: "Кончина христианина – это его праздник, если, конечно, он успел достойно подготовиться". До сих пор помню свой шок тогда, в начале сознательного воцерковления. Я никак не могла понять, как смерть может быть радостью?! Это было в субботу накануне Успения, и уже утром я рыдала на исповеди перед духовником о том, что боюсь смерти и не хочу к ней готовиться. Мой хороший отец Иоанн как-то смог сдержать смех и просто гладил меня по голове, а я вытирала слёзы. "До смерти нужно готовиться своей жизнью", – сказал он мне тогда среди прочего. Со временем эти мои накручивания самой себя прошли, я многое переосмыслила, но и до сих пор не могу сказать, что похороны или смерть ассоциируются у меня с радостью.
Завтра – Успение Божией Матери, праздник, который называют Богородичной Пасхой, радостный и светлый. Уже сотни книг, статей и размышлений написано об этом православном парадоксе веры – радость от того, что Мать Спасителя мира, Та, Которую слова молитвы трепетно называют "Царице моя преблагая", умерла.
Вспомним чин отпевания в наших храмах:
«Плачу и рыдаю, егда помышляю смерть и вижду во гробех лежащую, по образу Божию созданную нашу красоту, безобразну, безславну, не имущую вида. О чудесе! Что сие еже о нас бысть таинство; како предахомся тлению; воистинну Бога повелением, якоже писано есть, подающаго преставльшемуся упокоение», – поётся в погребальной стихире. Попробуйте в этот момент, когда ещё так больно, когда хочется кричать о своей беде на весь мир, сказать тому, кто прощается с родным: "Радуйся!". Сказать жене, которая хоронит мужа через месяц после свадьбы. Сказать ребёнку, который потерял маму. Сказать ещё что-то о том, что это – не конец, и будет воскресение. Уверена, что только в одном из сотни случаев, вам удастся не услышать в ответ... вы сами знаете, что. Слишком свежа рана, слишком мало у нас веры. Слишком не вовремя...
А здесь – Богородица уснула. Её Сын с сонмом святых и небесных чинов сошел и забрал Её к Себе. В залитой светом Его славы комнате осталось только тело Честнейшей от херувим и Славнейшей от серафим, и ещё испуганные и смущённые апостолы. Они с почестями похоронили Мать своего Господа, завалили вход в погребальную пещеру камнем и ушли. Фома вернулся в Иерусалим на третий день после похорон. Он не мог простить себе, что не успел попрощаться с Богородицей, которая Своей материнской любовью покрывала всех апостолов и всех, кто знал Её. Ему помогли отвалить камень от входа в пещеру. Предание говорит нам, что ученики снова испугались: тела в пещере не было – райские ароматы неслись отовсюду, а в нише лежали только погребальные пелены. Растерянность апостолов развеяла сама Богородица, когда появилась им во время вечерней трапезы: «Радуйтесь! Ибо Я с вами во все дни».
...Праздник Успения дышит любовью. Любовью Господа к Своей Пречистой Матери, любовью Её к Сыну и любовью Их Обоих к этому грешному миру и к тем, кто жил, живёт и будет жить в нём.
В Рождестве девство сохранила еси, во успении мира не оставила еси, Богородице, преставилася еси к животу, Мати сущи Живота: и молитвами Твоими избавляеши от смерти душы наша, – наполнен этим тёплым чувством и тропарь Успения, что уже сегодня вечером будет звучать во всех православных храмах.
Именно сейчас мы имеем возможность вспомнить, что именно любовь – это то чувство, которое может спасти человека от тяжёлого камня отчаяния, страха и смерти, которые он сам себе взваливает на плечи собственными поступками. По словам апостола Павла, именно любовь «долготерпит, милосердствует, любовь не завидует, любовь не превозносится, не гордится, не бесчинствует, не ищет своего, не раздражается, не мыслит зла, не радуется неправде, а сорадуется истине; все покрывает, всему верит, всего надеется, все переносит. Любовь никогда не перестает» (1 Кор. 13).
И чувство это умом постичь сложно, его надо принимать сердцем. А ещё – верить. Верить, что вся наша жизнь – в надёжных любящих руках. Доверять Богу. Страха смерти избежать, пожалуй, невозможно. Рано или поздно он потусторонним холодом нет-нет – да и дохнёт в затылок тому, кто мечется в бессмысленной гонке ежедневных забот, морозом окутает душу. Это было и с великими святыми, не говоря уже о нас, грешных людях. Но в праздник Успения – Богородичную Пасху – от большой любви Богородицы этот страх отступает. Остается тепло, неясна радость на душе и вера, что во успении мира не оставила еси, Богородице!
– Мама, мама! – вывел меня из омута мыслей голос Жени. – Мама, послушай! Ты не так говоришь! – смотря, кажется, в самую душу, победно выдала она. – Я знаю, ты не умрёшь, ты будешь всегда! Только это надо заслужить! – важно констатировала моя девочка и побежала вслед за отблеском лучика уже по-осеннему угасающего солнца.
Я задумалась. И действительно: эту уверенность в жизни вечной, свойственную детям, мы теряем с каждым годом жизни, с каждым прожитым днём, с каждым грехом. Завтрашний праздник доказывает нам, что жизнь вечна.
И смерть может быть успением.
Только это надо заслужить.
Любовью.
