Святитель Серафим (Звездинский): как закалялась святость
Наш сегодняшний материал посвящен светлой памяти священномученика, святителя Серафима (Звездинского) (1883-1937).
Отец будущего владыки Серафима, Иван Звездинский, перешел в православие из старообрядцев-беспоповцев. Сначала он служил чтецом, а после женитьбы рукоположился и получил место священника. Служил сначала во Ржеве, а потом в Москве. В апреле 1883 г. у него родился сын Николай, будущий епископ Серафим. В три года Николай лишился матери, умершей совсем молодой. Отец нежно любил сына, приучал его к храму, обучал церковному пению и чтению.
После окончания церковного и духовного училища Николай поступил в 1899 г. в Московскую семинарию. На втором курсе, когда ему было девятнадцать лет, он тяжело заболел лимфангоитом, болезнью, тогда практически неизлечимой, но чудесным образом был исцелен по молитве перед образом, в то время еще не прославленного, преподобного Серафима Саровского.
После семинарии Николай поступает в академию и в 1908 г. принимает монашеский постриг с именем Серафим. А на следующий год рукополагается в иеромонаха. После окончания учебы направляется преподавать историю Церкви в Вифанскую семинарию. «Я молился за каждого своего ученика, – вспоминал потом владыка. – Вынимал за каждого частицу на проскомидии, и это, видимо, чувствовали они своими душами».
Жил отец Серафим строго, много молился и постился: супа 8 ложек, по числу слов молитвы Иисусовой. Маленькие порции обеда делил пополам. В 1912 году его перевели преподавателем в МДА, а через два года он был возведен в сан архимандрита и назначен помощником настоятеля Чудового монастыря. В этой обители его и застали революционные события 1917 года. В подземельях монастыря отец Серафим вместе со многими делегатами Поместного Собора денно и нощно молился под нескончаемый грохот орудий.
«Я молился за каждого своего ученика. Вынимал за каждого частицу на проскомидии, и это, видимо, чувствовали они своими душами».
В 1918 году большевики монастырь закрыли, а монахов выгнали на улицу. Архимандрит Серафим вместе с владыкой Арсением (Жадановским) переехали в Серафимо-Знаменский скит к схиигуменьи Фамари (Марджановой). Здесь, в полном уединении, они молились и трудились: копали грядки, рубили дрова. Отец Серафим читал Священное Писание по правилу преподобного Серафима: за неделю – четыре Евангелия, Деяния апостолов и Послания. Ежедневно сослужил епископу Арсению в киновийном храме во имя святителя Иоасафа.
Летом 1919 года святейшим Патриархом Тихоном архимандрит Серафим был рукоположен в епископа Дмитровского. Во время праздничного обеда митрополит Сергий (Страгородский), взяв свою столовую ложку, заметил: «Советую, владыка, запастись ложкой, придется вам в тюрьму идти. Не забывайте этого предмета, он там будет очень нужен». Патриарх Тихон, напутствуя епископа Серафима на труды архиерейские, сказал: «Иди путем апостольским... Где придется пешком – пешком иди. Нигде ничем никогда не смущайся. Неудобств не бойся, все терпи».
Три года владыка прослужил в Дмитрово. Яркий пламенный проповедник, истовый молитвенник, ревнитель веры Христовой, он многих людей приводил к вере и покаянию. Служил литургию каждый день. После всенощной многие дмитровцы провожали своего архипастыря до дома и подолгу не могли расстаться с ним, утешаясь беседами святителя и его мудрыми наставлениями.
Владыка Серафим духовно окормлялся у преподобного старца Алексия Зосимовского. Однажды, когда архиерей приехал к своему духовнику в монастырь, старец благословил его прозрачным темно–красным, как кровь, крестом и прочитал над главой пастыря тропарь священномученический.
«Советую, владыка, запастись ложкой, придется вам в тюрьму идти. Не забывайте этого предмета, он там будет очень нужен».
Наступил 1922 год, начались гонения в связи с изъятием церковных ценностей. В декабре владыку Серафима арестовали и отправили в Бутырскую тюрьму. Там тело владыки подверглось укусам вшей, оно покрылось струпьями так, что врач не мог приложить трубку, чтобы послушать легкие, приходилось подкладывать бумагу. Начались сердечные приступы. Архиерея перевели в место, где был полубольничный режим и больше воздуха. Но приехавший прокурор, заметив у кровати епископа образ Божией Матери, приказал перевести его в общую камеру.
В 1923 году владыке Серафиму вынесли приговор – два года ссылки в Зырянском крае. Прощаясь с духовными детьми, он писал: «Слава Богу за все. Праздную, светло торжествую четвертый месяц душеспасительного заключения моего. Благодарю Господа, благодарю и вас во Христе Иисусе, родные мои, любимые дети мои, за все ваши участливые заботы о мне, грешном. Господь да воздаст вам сторицею в сем веке и наипаче в будущем».
Прибыв на место ссылки, архиерей долго не мог устроиться, потому что никто не хотел его брать к себе на проживание. Когда наконец удалось обосноваться, то пришлось голодать, так как жить было не за что. Помогли духовные чада, которые, как только узнали, где поселился их архипастырь, стали помогать посылками и продовольствием. Даже здесь, в этих суровых условиях, владыка Серафим ежедневно совершал литургию. Весь круг богослужений вычитывал неопустительно. Днем он уединялся на молитву в ближний лес. Здесь у него были пустынька и круглый холмик-кафедра. В праздники – соборное богослужение: епископ, четыре сослужащих ссыльных протоиерея, игумен и священник. Келья владыки стала церковью во имя иконы Божией Матери «Скоропослушница».
Окончание его ссылки совпало с кончиной Святейшего Патриарха Тихона.
«Иди путем апостольским... Где придется пешком – пешком иди. Нигде ничем никогда не смущайся. Неудобств не бойся, все терпи».
Перевозчиков зырян, которые согласились довести владыку до парохода, догнали сотрудники НКВД и хотели было заставить выбросить архиерея в лесу на съедение зверям, а самим вернуться назад. Но те, имея страх Божий, не согласились на это. Добравшись до Москвы, владыка поселился в Даниловском монастыре, но тут у него начались приступы каменной болезни печени. Несмотря на боли, нужно было срочно явиться в Дмитровское НКВД. Когда владыка туда прибыл, ему сказали, что это ошибка, нужно срочно явиться на Лубянку. Пришел на Лубянку, сказали: «Придите завтра», «Послезавтра», «Через пять дней», – и так в течение двух месяцев!
Из монастыря он переселился в Борисо-Глебскую пустынь к игуменье Алипии, с которой был хорошо знаком еще будучи архимандритом. Здесь у него снова возобновились приступы каменно-печеночной болезни, случавшиеся по два раза в месяц. Иногда боли, доводившие его до потери сознания, продолжались в течение девяти часов.
После кончины Святейшего Патриарха Тихона по его завещанию местоблюстительство патриаршего престола принял митрополит Петр (Полянский). Он пожелал сделать епископа Серафима ближайшим своим помощником. В сентябре 1925 года владыка переехал в Москву и поселился возле Яузского моста, где ежедневно принимал духовенство. 6 декабря митрополит Петр оставил завещательное распоряжение, в котором епископ Серафим был назначен председателем Совета Преосвященных Московских викариев для временного управления Московской епархией.
9 декабря 1925 года митрополита Петра арестовали. Канцелярия была закрыта, дела опечатаны, но уже 10 декабря 1925 года временно управляющий Московской и Коломенской епархией, заместитель Патриаршего местоблюстителя митрополит Сергий (Страгородский) назначил на место владыки Серафима своего ставленника.
Владыка вновь возвратился в Борисо-Глебскую пустынь, но поскольку там не было отопления, то он вместе с монахинями перебрался жить в далекий хутор. Это была такая себе пустынька в дремучем вековом лесу. Бездорожье… Сестры в село и церковь добирались на лыжах. Непроходимые овраги, волчьи следы у самых домов. Три пустынницы жили в задней части дома, возле коровы с теленком, владыка – в передней; там же, за тонкой перегородкой, – небольшой храмик.
Зимой у владыки снова возобновились боли в печени и почках. Думали, что он умирает, долго был без сознания, затем стало легче. В день памяти святителя Алексия владыка громко позвал: «Кто сейчас прошел по моей комнате в алтарь маленькой церкви за перегородкой?» – «Никто не входил». – «Это святитель Христов Алексий посетил меня, снимите грелку, встану». Владыка оделся и вошел в домашнюю церковь. К общему удивлению, на престоле в алтаре горела лампада, хотя в ней не было ни капли масла. Владыка надел малый омофор и начал служить молебен святителю Алексию. При последнем возгласе лампада сама угасла.
В феврале 1927 года незадолго до закрытия монастыря владыка Серафим сподобился увидеть Божию Матерь, которая шла по Своей канавке. Через полгода представители власти потребовали, чтобы все духовенство и монашество покинуло обитель.
В июне 1926 года большевики приказали владыке срочно уехать как можно дальше от Москвы: «Будем организовывать Синод, а вы мешаете». Владыка попросил, чтобы ему разрешили жить в Дивеевском монастыре. Власти дали согласие, но игуменья Дивеевская Александра не разрешала ссыльному архиерею служить в храме. С трудом удалось уговорить ее позволить совершать ранние литургии в подвальном храме.
В феврале 1927 года незадолго до закрытия монастыря владыка Серафим сподобился увидеть Божию Матерь, которая шла по Своей канавке. Через полгода представители власти потребовали, чтобы все духовенство и монашество покинуло обитель. Но не успели монахи собраться, как их всех арестовали и этапом отправили в Нижний Новгород. В нижегородской тюрьме у владыки опять начались приступы каменной болезни.
Неожиданно в октябре того же года его освободили. На другой день ему было приказано явиться в главное управление НКВД. Здесь святителя встретил Евгений Тучков, начальник 6-го отделения СО ГПУ, соавтор т.н. «Декларации 1927 года». Обращался он очень вежливо, предложил вернуться на кафедру. «Поезжайте, управляйте епархиями. Кого будем вам посылать для посвящения – посвящайте. Побывайте у митрополита Сергия, приходите, договоримся и поедете». Владыка Серафим от сотрудничества с НКВД и признания митрополита Сергия предстоятелем Церкви отказался.
После этого разговора святитель отправился в город Меленки Владимирской области. Дмитровцы, узнав новое местопребывание епископа, стали стекаться к нему. Шли к нему странники, богомольцы, духовенство, монашество. Он уже к тому времени прослыл как великий и духоносный старец и наставник. Как обычно, владыка служил каждый день литургию. Принимал к себе всех, кто искал его совета и утешения. Так прошло еще пять лет.
«Поезжайте, управляйте епархиями. Кого будем вам посылать для посвящения – посвящайте. Побывайте у митрополита Сергия, приходите, договоримся и поедете». Владыка Серафим от сотрудничества с НКВД и признания митрополита Сергия предстоятелем Церкви отказался.
В 1931 году последовал новый арест. Несмотря на хронические болезни владыки, его отправили с конвоем в Москву на Лубянку, а потом в Бутырскую тюрьму. В июле 1932 года последовал приговор – три года ссылки в Казахстане. Разреженный воздух Алма-Аты тяжело сказывался на здоровье владыки Серафима, участились тяжелые сердечные приступы, иногда казалось, что он умирает. На террасе, где жил архиерей, осенью было сыро и холодно, появились нарывы, ревматизм коленей, зубная боль, малярия.
В ноябре 1932 его вызвали в НКВД и приказали отправиться в город Гурьев. Дорога была холодной, сырой и грязной. Страдалец заболел тяжёлой формой гриппа. Зима прошла в скудости и нищете. Святитель Серафим снова стал сильно мучиться приступами боли в печени и желчном. В июле 1933 владыку забрали в тюрьму НКВД и поместили в камеру без окон в 45-градусную жару.
Старушка, у которой жил архиерей перед тем, как его забрали конвоиры, упала перед ним на колени и попросила: «Батюшка, ты как ангел, как агнец незлобивый среди зверей. Посмотрю на тебя, а у тебя лик ангельский, и жалко мне тебя. Помолись обо мне, благослови дом мой». На шестой день заключения архиерея отправили в Уральск. Приехав на новое место жительства, святитель тяжело заболел малярией. Страшные приступы повторялись ежедневно, лекарство не помогало. Владыка терял сознание и приходил в себя через несколько часов. Врач каждый раз предупреждал о возможности смертельного исхода в ближайшую ночь. Но Господь миловал Своего избранника. Через два месяца состояние улучшилось. По совету врача владыка подал прошение переменить место ссылки, но ответа не последовало.
Наступила зима. Рамы в доме, где жил старец, были одинарные, на окнах – лед, кругом – снег и темнота. Листья от деревьев и хворост из сада запасали на обогрев, а верблюжий навоз – для самовара. Голодно, цены высокие, средств нет, не было ни хлеба, ни картофеля. На Крещенский сочельник владыке вручили повестку. После перенесенной малярии архиерей еле стоял на ногах. Но, тем не менее, его в тридцатипятиградусный мороз отправили в новое место ссылки – Омск. После пяти дней пребывания в Омске НКВД приказал ему немедленно выехать в Ишим. Когда срок ссылки прошел, архиерей решил остаться в Ишиме.
В 1937 начались массовые аресты духовенства. В июне того же года владыку снова арестовали. С ишимской тюрьмы начался последний земной этап жизни владыки Серафима. К этому времени святитель уже был еле жив. К приступам мочекаменной и сердечной болезни добавилось кишечное заболевание. Температура была выше сорока. В этом состоянии полуживого архиерея носили на допросы, которые закончились смертным приговором.
23 августа 1937 года «тройка» при Управлении НКВД по Омской области приговорила епископа Серафима к расстрелу, мотивируя свой приговор тем, что он «не прекратил своей контрреволюционной деятельности» и в Ишиме среди верующих «слыл за святого человека». 26 августа 1937 года приговор был приведен в исполнение.
Святителю Серафиме, моли Бога о нас!
