«Пикасо́»: беседа с отцом

Время действия: 1991 год

Место действия: Киев

Действующие лица: о. Александр Каминский, Миша Каминский, его сын.

Священник Александр Каминский ломал голову над тем, как бы так все доходчиво объяснить сыну про взаимоотношения с женским полом.

«Просто сказать, что все запрещается? Обнимать, целовать, смотреть. Не годится. В нем сейчас бурлит такое… никакими запретами не удержишь. А пустить все на самотек… вдруг оступится. Жизнь себе поломает».

Для начала решил поближе познакомиться.

– Миша. А давай ты Настю к нам в гости пригласишь? Посидим все вместе, поужинаем. Вот тут как раз Церковное новолетие 14 сентября.

Настя пришла. Посидели, поужинали. Поговорили о том, о сем. Она немного смущалась, вела себя скованно.

Когда Миша провожал ее домой, спросила:

– А что, это так положено – молиться перед едой и после?

– Ну, да.

– И что, каждый раз?

– Да.

– Хм.

Несколько минут они шли молча.

– Настя, а тебе у нас понравилось?

– М-м-да, – сказала она не совсем уверенно.

*   *   *

Отец Александр все-таки решился поговорить с сыном. Выбрал подходящий момент, когда они вдвоем ехали домой из храма. Немного не доезжая до дома, он остановил машину и начал издалека:

– Ну что, Михаил. Как там у вас дела с Настей?

– Да ничего. Нормально.

– А как ее родители? Не спрашивают, чего ты к ней так часто в гости ходишь?

– Не, пап, ну что ты.

– Шучу.

– Они нормально ко мне относятся. Бывает, приглашают поужинать.

– И ты ужинаешь?

– Ну, да.

– И молишься перед едой?

Миша покраснел и выдавил из себя:

– Нет… Пап, я понимаю, что надо, но…

Отец Александр положил руку Мише на плечо.

– Я тебя в этом не упрекаю. Я просто хочу показать, что близко общаясь с нецерковными людьми, ты всегда будешь испытывать смущение и укоры совести.

– А вообще, пап, как надо? Всегда молиться или…

– Ты должен запомнить, Миша, что ни в коем случае, ты не должен умышленно скрывать свою принадлежность к христианской вере или, не дай Бог, ее отрицаться. Вот это уже есть предательство. А молиться, креститься… Нужно смотреть по обстоятельствам, по настрою людей. Если ты чувствуешь, что твоя молитва принесет им пользу, то можно и помолиться. А если видишь, что это их наоборот оттолкнет, если они еще не готовы принять церковные обряды и так далее, то можно просто в уме помолиться. И потом, ты же был в гостях. Молится и благословляет пищу хозяин, а если он этого не делает, то… В чужой монастырь со своим уставом не ходят.

Они немного помолчали. Начал накрапывать мелкий дождик.

– Но я, собственно, не об этом хотел с тобой поговорить.

Миша внутренне напрягся.

– Мы с мамой не против твоих отношений с Настей. Нам бы, конечно, хотелось, чтобы она была девушка церковная, но это… ну, в общем, сейчас не об этом, – папа заметно волновался. – Понимаешь… я просто хочу тебя предупредить, чтобы ваши отношения не зашли слишком далеко. Ты меня понимаешь?

Миша опять покраснел и сглотнул слюну.

– Да.

– А это может произойти так, что ты и сам не заметишь. А блуд… Блуд есть смертный грех, ты это прекрасно знаешь. А смертный грех – это есть предательство Того, Кто отдал за тебя свою жизнь на Кресте. Ты помнишь, как ты пришел когда-то ко мне и сказал, что Бог есть.

– Помню.

– Так вот, сейчас в твоей жизни наступает первое серьезное испытание. Ты должен будешь делом доказать свою верность Ему. Физическое единение мужчины и женщины – это прекрасный венец их любви и преданности друг другу. Это не есть что-то постыдное или грязное. Но это единение возможно только в браке. Все остальное есть блуд, как бы там это кто не оправдывал. Любовью там, еще чем. И очень хорошо, когда и парень, и девушка оба это понимают.

Миша кивнул головой. Дождь немного усилился и стекла в машине стали запотевать.

– Но судя по тому, что Настя человек нецерковный, она может это и не понимать или считать какими-то там предрассудками. Поэтому у вас на этой почве может выйти неловкая ситуация… Ну, обиды там, непонимания. Хорошо бы было, если бы ты сумел как-то ей это очень деликатно объяснить.

Миша покраснел еще больше.

– Правда, я совершенно не представляю, как это сделать, но… Я тебе что еще хочу сказать. Вот мы сейчас говорим с тобой правильные слова, ты читаешь правильные духовные книжки, со всем соглашаешься. Внутри у себя имеешь решимость так и поступать в жизни. Но могут быть моменты, когда желание плотской любви в тебе будет настолько сильным, настолько неудержимым, что ничего из этого ты не помыслишь и не вспомнишь. Тогда тебя может спасти только Бог. Поэтому апостол Павел сказал: «бегайте блуда». То есть не надо заводить себя в такие ситуации, когда тобою будет владеть одно только неудержимое желание удовлетворить свою похоть. А для этого тебе надо всячески избегать находиться с Настей наедине. Понимаешь?

Миша кивнул и подумал:

«Но ведь это именно то, что нам хочется. Чтобы никто не мешал. Да мы и ничего такого не делаем».

– Если вам суждено стать мужем и женой, – продолжал папа, – это все будет. Будет. А сейчас… Я понимаю, тебе нелегко в твоем возрасте справляться с телесными… ну, как это сказать… стремлениями, желаниями… ну, похотью, одним словом. Поэтому не надо разгорячать себя еще больше. Я понимаю, что сегодня все вокруг целуются, обнимаются, это, так сказать, норма отношений. Но, по крайней мере, ты не должен позволять себе прикасаться к ее груди, ногам… ну, ты понял. Пойми, в брак нужно вступать целомудренным, чистым, свободным от всяких там добрачных связей. Целомудрие и девственность очень важны, причем одинаково как для юноши, так и для девушки. А для того, чтобы в этом развратном мире целомудрие сохранить, нужно, во-первых, твердо себя на это настроить, а во-вторых, молиться Богу и святым, которые имеют благодать помогать в таких ситуациях. Мария Египетская, ну ты знаешь ее житие…

– Да.

– И у нас в Киево-Печерской лавре... вообще, близкие нам святые. Преподобные Моисей Угрин и Иоанн Многострадальный. Они почивают в Ближних пещерах, друг напротив друга. Вот ходи к ним, молись, проси помощи. Но и сам старайся.

Отец Александр помолчал.

– Миша, я очень хочу, чтобы ты был счастлив. Просто, по-человечески счастлив. И поверь, без хорошей, крепкой, любящей семьи это невозможно. Ну, если не считать монашества. А если ты оступишься… ну, не будем об этом говорить, – папа завел машину и посмотрел на Мишу. – Я верю тебе, сынок, но очень волнуюсь за тебя.

Продолжение следует…