Святые строители: 12 греков и Богородица
Правдивый рассказ о реально происходивших в разное время событиях.
Если по-честному – Наташа не любила Киев. Знаете, как это бывает между людьми, антипатия с первого взгляда. Так и со столицей – отношения не заладились почти сразу. Раньше Наталии Владимировне, руководителю крупной компании, приходилось здесь бывать только в рабочих командировках, и она пыталась решить все вопросы побыстрее, чтобы ближайшим рейсом рвануть в родной Донецк. Там и воздух казался чище, и люди добрее, и вид с окна получше, что ли. Каждый раз, выйдя со здания аэропорта, она готова была целовать родную землю. Даже мысли о Киеве сразу ассоциировались с производственными взбучками, тающим снегом, пронзительным ветром и плохими дорогами.
А потом пришел 2014, и город кошмаров, как мысленно называла столицу Наташа, стал конечным пунктом назначения в маршруте автомобильного навигатора. Почему тогда выбрала Киев – женщина не поняла и до сих пор. С того времени прошло почти пять лет, в поисках подходящей поменяно несколько квартир, приобретена и обжита собственная, а город над Днепром стал почти родным.
– Иногда снится ковыль и степь. А так нормально, привыкла, – улыбаясь, делилась Наталья по пути в лавру. Я пока не понимала ее и отчаянно скучала по родному Ровно. Киев казался чужим и не гостеприимным. Мы познакомились в храме, слово за слово, – так и сошлись на том, что нельзя не любить место, где живешь. Пока изо всех сил пытались узнать столицу поближе. На очередную экскурсию направлялись и сейчас.
– Мы с вами находимся в Успенском соборе Киево-Печерской лавры, – эхом отдавался где-то под сводами храма голос экскурсовода. Молоденькая девушка лет 20 в голубеньком шарфике с трогательными бабочками немного растерянно оглядывалась по сторонам, очевидно, ей не часто приходилось бывать в главной лаврской церкви. Милое личико выглядело немного взволнованным, но, надо отдать должное, девушка умело справлялась с тревогой, и мы слушали ее с неподдельным интересом.
– Великая Печерская церковь, храм, «небеси подобный», – так называют жемчужину лавры, – продолжала рассказ экскурсовод. – Его история окутана легендами и историями о чудесах, он много раз разрушался, но все равно возрождался сквозь столетия, чтобы дойти до нас и покорить своей величественностью. Церковь была возведена в 1073 году одним из основателей лавры, Антонием Печерским. Строили храм три года, преимущественно на пожертвования киевского князя Святослава Ярославовича. В результате, Успенский собор стал идеалом, образцом, каноном храмостроения. Он пленял своей красотой, изысканностью, четкостью форм и линий. Постройку и украшение церкви Киево-Печерский патерик связывает с греческими мастерами, пришедшими в Киев из Константинополя по указанию Пресвятой Богородицы, явившейся им во сне, – рассказывала девушка так уверенно, словно видела ход работ собственными глазами.
– А сейчас у нас будет уникальная возможность увидеть, где почивают те, кто строил этот великолепный храм, – окончив повествования об истории Успенского собора, пригласила нас к выходу экскурсовод. Мы покорно последовали следом за ней, а уже через десять минут, затаив дыхание, спускались в Ближние пещеры. Прохор Чудотворец, называемый Лебедником, Пимен Постник, преподобная Иулиания дева, княжна Ольшанская, Никодим Просфорник, Дамиан Целебник, Афанасий Затворник, Иоанн Многострадальный, основатель Киевской лавры преподобный Антоний – в тусклых отблесках свеч читали мы таблички у мощей Печерских угодников. Надо отдать должное девочке-экскурсоводу – она с таким оживлением рассказывала о каждом из святых, почивающих здесь, что казалось, будто они знакомы лично. – А вот и 12 зодчих Успенской церкви, – благоговейно перекрестилась наша гид. Мы с Наташей пропустили группу вперед и подошли к усыпальнице поближе.
…Греки в недоумении смотрели на седовласого монаха, спокойно взирающего на них: ситуация казалась нелепой и даже подозрительной.
– Зови, отче, братию. Мы преодолели долгий путь, а теперь ты несешь такую несуразицу. Не подобает монаху обманывать честных зодчих, – качал головой старший из четырех мужей, с трудом выговаривая трудные славянские слова. Через некоторое время на мягкой травке днепровского склона расселись насельники Киевской Печерской обители, внимая рассказу гостей из Константинополя. Яркими красками играла на солнце икона в руках одного из них.
– Однажды рано, на восходе солнца, когда мы еще спали в своих домах, к каждому из нас явились благообразные юноши и, по приказу Царицы, позвали во Влахерну. Владычица встретила нас в окружении множества воинов, но то, что она повелела сделать, привело нас в некоторое замешательство. Царица посылала нас за тридевять земель, на Русь, в стольный град Киев, к неким Антонию и Феодосию. Там, в чужой стране, мы должны были возвести храм на честь Богородицы. Эти мужи, Антоний и Феодосий, благословив строительство, отойдут ко Господу, а Царица лично придет проверить нашу работу. «Будет церковью Богородицы», – продолжала Она. И вручила нам эту икону, – указали греки на Богородичный образ, принесенный ими.
– Мы взяли золото из рук этого мужа, – кивнул один из зодчих на Антония, – при многих свидетелях и проводили его до корабля, а спустя месяц отправились следом. И вот уж десятый день, как мы отбыли из Константинополя. И вот мы прибыли в град Киев и спрашиваем у вашего игумена: «Где хотите закладывать церковь?» И что же мы слышим в ответ: «Там, где укажет Господь». Но скажите, на милость Божью, – развел руками грек, – будучи предупреждены о его скорой кончине, почему до сих пор не выбрано место для церкви?
Монахи зашевелились, переглядываясь и переговариваясь между собой. Наперед опять вышел старый седой монах – игумен Антоний.
– Чада мои! Мы не уходили из этого места. Но Христос удостоил вас большой благодати, ибо вы исполнители Его воли. Те благообразные юноши, которые вас собрали, были святые ангелы. А Царицей во Влахерне была Сама зримо явившаяся вам Пресвятая Владычица. Благословенно ваше прибытие! Вы имеете добрую спутницу, эту икону Владычицы. И Она, как обещала, подарит вам, чего не слышало ухо и не приходило то на сердце человеку. Этого дать не может никто, кроме Нее и Ее Сына. Три дня посвятим молитве, и Господь нам укажет…
– И Господь указал, – зазвенел в тишине пещер голос экскурсовода. Наташа поежилась и взяла меня под руку. – После молитвы преподобного Антония с неба сошел огонь – вероятно, ударила молния. Благоверный князь Святослав на этом месте начал копать углубление, где и было заложено основание церкви. О случившемся говорили по всей земле Русской.
Я смотрела на гробницу и не верила своим глазам: передо мной лежали нетленные останки людей, удостоившихся лицезреть Саму Богородицу. Господи, будь милостив ко мне, грешной!
…Игумен Печерской обители, Никон, битый час толковал десятку разгневанных греков о том, что он не приглашал никаких иконописцев и уж тем более не платил им денег. Те оживленно жестикулировали: «Где наши заказчики? Мы расторгаем договор! Нам показали малую церковь и затем подрядили расписать ее при многих свидетелях. Но эта церковь весьма велика. Мы возвращаем вам золото, а сами вернемся в Константинополь». Игумен, теряя самообладание, в пятый раз переспросил: «Ну и каковы были те, кто вас нанимал?» Зодчие, словно сговорившись, в очередной раз описали наружность преподобных отцов Антония и Феодосия.
– Никакого смирения не хватит на этих греков, – обреченно вздохнул Никон. Они определенно начинали действовать ему на нервы. – Чада мои! – совладав собой, начал игумен. – Вы не сможете их увидеть: десять лет, как они покинули временный мир, и теперь всегда за нас молятся, и бдительно охраняют здешнюю церковь, и опекают свой монастырь, – словно на последнюю надежду, указал он на икону преподобных отцов. Греки все, как один, упали на колени:
– Они это, честный отче, они, – прошептал один из них. – Когда на ладьях мы прибыли в Канев, то увидели в воздухе эту великую церковь, – перебивая друг друга, стали рассказывать зодчие. – Узнав, что это и есть та, Печерская, которую нам и надлежит расписывать, мы разгневались и решили вернуться обратно. Ночью на реке разыгралась сильная буря, а наша ладья сама пошла вверх по течению, будто некая сила влекла ее. За ночь без весел проплыли тот путь, какой другие с трудом покрывают в три дня! Следующей ночью мы вновь увидели эту церковь и чудотворный наместный образ. Голос с Неба говорил нам: «Мужи! Зачем напрасно метаться и противиться воле Сына Моего и Моей? Истинно говорю вам: если Меня ослушаетесь и захотите бежать, всех вас возьму и поставлю с ладьей в Моей церкви. Знайте также и то, что вы не уйдете оттуда, но пострижетесь там, в Моем монастыре, и преставитесь, и ради его строителей Антония и Феодосия Я дам вам милость в будущей жизни».
– Мы покорились воле и силе Божией, успокоились, и вскоре ладья сама пристала возле монастыря, – закончили путанный рассказ константинопольские зодчие.
– Так было положено начало работы над росписью Успенского храма, – выдохнула экскурсовод. – греческие мастера на славу потрудились над его украшением, а остаток своей жизни посвятили Богу – приняли иноческий постриг в Печерской обители. Предреченное им Пресвятой Богородицей сбылось: их останки были обретены нетленными и сейчас почивают тут, в Ближних пещерах. А вас прошу следовать за мной. Здесь мы видим мощи святого преподобного… – группа ушла к следующей гробнице, а мы с Наташей, как зачарованные, остались стоять на месте.
…Прошедшая рабочая неделя сложилась напряженной и сложной. Не было времени приготовить нормальный ужин – не то, чтобы созвониться с подругой. Так, не сговариваясь, воскресным утром мы встретились на лаврской парковке. Киев только просыпался от утренней дремы, пробок не было и поставить машину не составляло большого труда. Ранняя литургия служилась, как всегда, по-особенному неспешно.
«Паки и паки миром Господу помолимся!» – бархатным баритоном возглашал диакон. «Господи, помилуй!» – ангельски вторил хор. Помолились о «свышнем мире» и о «спасении всех», «о временах мирных», «о властех и воинстве». Мы стояли, углубившись в себя, а потом на Великом входе, опять-таки не сговариваясь, переглянулись. И, очевидно, обе подумали о том же.
В этот момент священник поминал «строителей, благоукрасителей, жертвователей святаго храма сего». Сколько их – чьими лепточками – бескорыстными трудами, копеечками и гривнами – каждому в свою меру – растут и украшаются храмы нашей земли? От греков-зодчих времен Киевской Руси – до нас, детей ХХІ века.
…Домой возвращалась навстречу весеннему солнцу, с удовольствием подставляя лицо по теплые лучики. Сзади запищали тормоза – рядом притормозил джип Наташи. – Прыгай, – кивнула она на заднее сиденье. Там же стояла, как мне сперва показалось, большая рама, обернутая в белую бумагу: – Кстати, посмотри, как тебе.
Я развернула шелестящую упаковку и невольно ахнула. С большой писаной иконы на меня смотрели 12 греческих мастеров, строивших когда-то Успенский собор. Над ними в воздухе – златокупольный храм. Рядом – Богородица в короне и царских одеждах, восседающая на троне в окружении ангельского воинства, преподобные Антоний и Феодосий Киево-Печерские. На обороте прикреплена маленькая наклейка. «Храму такого-то села от рабы Божьей Наталии». – С Божьей помощью, заканчиваем стройку, – ответила Наташа на мой вопросительный взгляд. – Молитесь о нас, отцы Печерские!
