Георгий Победоносец: уроки для желающих победить страх

Дореволюционная открытка с изображением святого Георгия Победоносца

Я люблю читать жития святых. Более того – люблю писать о них так, чтобы читатель за сухими житийными строками смог увидеть живого человека. Со своими эмоциями, радостями и болью, упрямством, притворством, сомнениями – со всем, что присуще живому сыну Адама или Евиной дочери. Как часто мы задумываемся о том, что каждый из тех, чьих молитв и ходатайства перед престолом Всевышнего мы просим, был первоначально человеком, созданием из плоти и крови? Таким же, как вы и я. Не часто, наверное, поэтому так больно и страшно читать пространные описания ужасных мучений, которые святые мученики претерпевали за свою веру и Имя Христово.

Иногда я перелистываю страницу жития (кажется, сейчас оттуда брызнет кровь), иногда щелкаю мышкой компьютера и заставляю себя прочитать, сглатывая внезапно подкативший к горлу комок, чтобы понимать ценность того, что мы сейчас имеем, и заглянуть в глаза собственному страху.

Каждый из тех, чьих молитв и ходатайства перед престолом Всевышнего мы просим, был первоначально человеком, созданием из плоти и крови.

Страх смерти… То, что свойственно каждому человеку, независимо от материального статуса и положения в обществе. Липкий, обволакивающий, парализующий, он живет где-то в глубинах подсознания, и храбриться, доказывая, что не имеет страха смертного, может только глупец. Да и то – ровно до того момента, пока не соприкоснулся со смертью в самом простом ее проявлении. А почувствуешь затылком холодное дыхание – и куда-то девается все мнимое бахвальство.

В такие моменты далеко не все помнят о жизни вечной, о вере и о том, что смерть, по слову апостола, есть приобретение. Далеко не все. И это – если мы говорим о смерти естественной, о том, что рано или поздно настигнет каждого. А если надо пойти на верную смерть добровольно? А если путь к ней – кровав и страшен, путь мученический?

Почувствуешь затылком холодное дыхание смерти – и куда-то девается все мнимое наше бахвальство.

Православная Церковь безмерно чтит людей, подъявших на себя подвиг мученичества, людей, победивших человеческий страх. 

«Слава церковная – ее мученики, – писал митрополит Антоний Сурожский. – Это люди, которые оказались настолько укоренены в любви к Богу и в любви к ближнему, что они были готовы быть свидетелями перед всем миром о Божественной любви. И не только любовь к Богу они проявили; это было личной их любовью. Но и любовь к миру они проявили тоже, потому что они отдали свою жизнь для того, чтобы иметь возможность всем людям, всем, кто только мог услышать их глас, всем, кто мог услышать об их подвиге, засвидетельствовать о том, что Бог есть Бог любви, и что у Него есть на земле свидетели, настолько убежденные в Его правде и в любви Его, что они готовы отдать и всю жизнь свою во свидетельство тому».

Статен, умен, красив, сын богатых и благочестивых родителей, воспитавших его в христианской вере.

Таким свидетелем был и юноша из небольшого городка Берита (современный Бейрут) у подножия Ливанских гор, Георгий. Позже Церковь именует его Победоносцем, Георгием Каппадокийским. Статен, умен, красив, сын богатых и благочестивых родителей, воспитавших его в христианской вере. Даже среди отборного воинства императорского войска он выделялся физической силой, воинской осанкой и храбростью. Бравый тысяченачальник был любимцем и гордостью императора.

Георгий уважал Диоклетиана – талантливого правителя и полководца, но не мог принять его фанатическое поклонение римским богам. Безумный в своей ненависти император воздвиг жесточайшее гонение на христиан, пытаясь потопить их в собственной крови. На одном из судилищ воин стал свидетелем вынесения бесчеловечного приговора христианам. И не побоялся присоединиться к ним.

Человек, терпящий страдания с именем Христа на устах, действительно является свидетелем. Чего?

Древнецерковная традиция видит в подвиге мученичества в первую очередь подвиг свидетельства о Христе «даже до смерти» (Фил. 2:6–8), да и в большинстве европейских языков слово «мученик» звучит как martyr – от греческогго μάρτυς, свидетель. Своеобразная игра слов представляется весьма символичной. Человек, терпящий страдания с именем Христа на устах, действительно является свидетелем. Чего?

Во-первых, своей веры, подтверждением ее истинности не на словах, а на деле – готовностью отдать за эту веру самое ценное, самое дорогое, – жизнь.

Во-вторых, реальным доказательством исповедания иной, евангельской, системы ценностей: И не бойтесь убивающих тело, души же не могущих убить (Мф 10:28).

А третье, и, как по мне, главное свидетельство – свидетельство иного измерения любви. «Главное в мученике – не кровь, а неизменная, не изменяющая любовь. Дело не в тиграх и львах. Многие люди погибали, растерзанные хищными зверьми, но только те, чья смерть была проявлением милосердной любви, то есть любви к Богу и любви к людям, погибли мучениками в основном смысле этого слова, μάρτυς, то есть свидетелями, – писал все тот же светлой памяти владыка Антоний. – Мученики являют нам новую высоту любви Божией в человеческих сердцах, новую победу Божию. Бог снова являет Себя, и мученичество одного перерастает в спасение другого».

Перед тем, как задекларировать императору свою веру, он отпустил рабов и раздал все имущество бедным. 

Святой Георгий не забыл о спасении других даже в простом, земном понятии этого: перед тем, как задекларировать императору свою веру, он отпустил рабов и раздал все имущество бедным. А потом явился к Диоклетиану и, объявив себя христианином, обличил его жестокость и несправедливость сильной и убедительной речью.

Понимал ли он, на что идет, и какой ужас ждет его за порогом дворца императора? Бесспорно. Георгий не раз видел, как те, кто называл себя христианами, крестясь и шепча молитвы, шли в горящую печь, или на арену к голодным рычащим львам, как им дробили конечности, как раздирали крюками, как топили, вешали, резали. Боялся ли он? Уверена, боялся.

В свое время перед казнью рабыня 22-летней мученицы Фивии Перпетуи, Фелицитата, на вопрос, как она вынесет лютую муку и смерть своего новорожденного ребенка, ответила: «Сейчас страдаю я, а там со мной будет страдать Другой, так как я готова страдать с Ним».

Слабому человеческому тельцу сделать больно – очень легко.

Этот Другой вдохнул бесстрашие и в молодого императорского тысяченачальника. И даже в самых страшных муках он прославлял Господа. Мучители Георгия изощрялись в жестокости. Они били святого воловьими жилами, колесовали, бросали в негашеную известь, принуждали бежать в сапогах с острыми гвоздями внутри. А, между тем, слабому человеческому тельцу сделать больно – очень легко. Можно даже не прикасаться. Просто представьте, что вас, в чем мать родила, кладут на раскаленную до бела решетку. И вы корчитесь от нестерпимой боли. А толпа вокруг, вкусив крови, хохочет и улюлюкает. А еще к вам придёт мама и будет просить сжалиться над ее сединами. Будет плакать отец, и ваш малыш, еще не умея ходить, приползет и схватится пухленьким пальчиком за вашу окровавленную руку. Ну что, побежали противные мурашки?

Мой друг, уважаемый архимандрит известного монастыря в городе N, долго мучился сильной болью в ногах. Один из его духовных чад, имея финансовую возможность, решил помочь своему духовнику и оплатил ему операцию и реабилитацию в Италии. Все, с Божьей помощью, прошло благополучно, и через некоторое время отец Иоанн уже потихоньку ковылял на своих двоих. Его оперировали неподалеку от Бари, и непоседливый архимандрит посчитал, что не воспользоваться возможностью помолиться у мощей святителя Николая Мирликийского будет не совсем правильно. Поклонился, помолился и уже на выходе с храмовой территории услышал, как его окликнули на чистейшем украинском.

– Я повернулся, – рассказывал нам позже отец архимандрит, – и увидел нищего в инвалидной коляске. «Ну що, архімандритик, бігаєш уже? – спросил тот (на измученном операционным вмешательством батюшке на тот момент не было ни одного атрибута, кроме четок, по которому можно было бы распознать его монашество). – Як там славний град N? Стоїть? Там йолка буде новорічна, гарна-а-а, – протянул нищий. И добавил: «А на ній попи православні, за ноги повішені. І ти там будеш. Готовий?»

И себе задала этот же вопрос: готова ли я к подобной перспективе? Гадкий, противный голосок, имя которому – страх, где-то глубоко внутри буквально вопил ответ.

Отец Иоанн, пересказывая нам эту историю, не улыбался. Не смешно было ему и там, в Италии. Опешив, сперва он отмахнулся от юродствующего нищего, но, сделав пару шагов, повернулся назад. А тот умудрился за 10 секунд исчезнуть с закрытого глухого дворика. Говорить о реальности подобных «предсказаний» – наверное неправильно: на все воля Божья. Но я видела глаза священников, присутствующих при этом разговоре. И себе задала этот же вопрос: готова ли я к подобной перспективе? Гадкий, противный голосок, имя которому – страх, где-то глубоко внутри буквально вопил ответ. Думаю, вы и сами поняли какой.

А Георгий даже в момент самых страшных страданий нашел в себе силу прославлять Господа. В конце концов император приказал обезглавить его. Вдохновленная мужеством воина и совершенным им чудом (по его молитве сокрушились идолы в храме Аполлона) обратилась ко Христу и тут же была казнена жена самого Диоклетиана – царица Александра. Шел 303 год от Рождества Христова. В этой битве с неизвестным до самого конца исходом тысяченачальник римского войска одержал верх, и стал Победоносцем. Георгием Победоносцем.

Нам, людям слабым и беспомощным, даже мысль о перспективе страдания уже приносит страдание.

Особое почитание мучеников – это что-то из области православной мистики, то, что уму не постижимо и не понятно. Даже тщательное изучение агиографической литературы не дает ответа на этот вопрос. Нам, людям слабым и беспомощным, даже мысль о перспективе страдания уже приносит страдание. Отсюда, наверное, это общее непонимание мученического подвига как драгоценного дара в глазах Бога. Отсюда – и множество искусственных подробностей, и последующие за этим сомнения в том, что все это действительно было, в том числе, и в житии святого великомученика Георгия.

Предание гласит, что недалеко от города, где родился святой, в озере жил змей, пожирающий людей из той местности. Что это было за создание – большая ящерица, удав, крокодил или еще что-то – неизвестно. Люди, чтобы задобрить змея, начали отдавать ему жертву на съедение. Однажды жребий пал на дочь местного правителя. Несчастную отвели на берег озера и оставили там. Когда зверь приблизился к ней, на белом коне вдруг появился юноша, поразивший страшную тварь копьем. После чудесного явления люди, которые до этого были язычниками, обратились ко Христу.

На некоторых иконах изображается оба этих чуда: великомученик пронзает змия, а отрок с сосудом в руке сидит на коне позади святого.

Иконы святого Георгия, посвященные этому чуду, известны уже с XII века.  Существует образ Георгия Победоносца, посвященный другому событию – избавлению отрока-виночерпия из плена. У жителей острова Митилен агаряне взяли в плен сына. Некий величественный воин явился на пир язычников, посадил на своего коня юношу-раба, прислуживавшего за столом, и перенес к родителям. На некоторых иконах изображается оба этих чуда: великомученик пронзает змия, а отрок с сосудом в руке сидит на коне позади святого.

И когда эти иконы имеют в некотором роде мифологическую, сказочную составляющую, образ Георгия Победоносца «Голову приносящий» – живое, трепетное свидетельство веры. Святой предстоит в молении ко Христу. В его руке – усеченная глава, под которой свиток с текстом: «Видишь, что сотворили беззаконные, о Слово? Ты видишь главу, ради Тебя отсеченную». Перед такой иконой замираешь, сполна осознавая недостойность и приземленность и своей молитвы, и своих просьб. Именно в таком молитвенном переживании и приоткрывается тайна почитания святых и духовного общения с ними. И тогда вопрос «почему» исчезает, стыдливо прячется, сменяясь благоговейным изумлением: дивен Бог во святых Своих, и дивны в Нем Его святые.

Мученичество – это всегда боль, и смерть – это всегда страх. Юноша верхом на белом коне, со светлым ликом и ясным челом, попирающий дракона, победил этот болезненный страх, а вместе с ним – и смерть.

Христос Воскресе! – победоносно взирает он с иконы.

Воистину Воскресе! – отвечаем мы. 

Читайте также