Правда и вымысел о 140-летнем «непризнании» РПЦ Вселенским Православием

В последнее время в праворадикальных кругах украинского общества, в околоцерковной среде, а также в среде украинских раскольников все чаще и чаще стала подниматься тема о, якобы имевшей место быть, 140-летней изоляции Русской Православной Церкви от Вселенского Православия.

Если быть более точным, то, по версии наших оппонентов, РПЦ пребывала в изоляции с 1448 по 1589 год. Эти даты выбраны неслучайно: в 1448 году в Москве собором епископов без одобрения Константинополя был выбран первый митрополит Киевский и всея Руси святитель Иона (с точки зрения раскольников, именно это событие и послужило причиной раскола между Константинополем и Москвой). А в 1589 году в Москве уже при полном одобрении Константинополя состоялись выборы первого Патриарха Московского и всея Руси Иова и признание автокефалии Русской Церкви.

Однако прежде чем начинать подробный разговор о тех далеких событиях, необходимо сделать одно важное уточнение: сама попытка экстраполировать рассматриваемую нами историческую ситуацию в современный украинский контекст является, по меньшей мере, явным передергиванием исторических фактов, а может быть, даже и откровенной провокацией, устроенной с целью оправдания фактической изоляции «Киевского патриархата» от Вселенского Православия.

На самом деле, даже если поверить в миф о том, что между РПЦ и Константинополем произошел разрыв отношений, то все же до этого разрыва Русская Церковь являлась органической частью Вселенского Православия и была признана всеми древними патриархатами. С украинскими раскольниками дело обстоит совершенно иначе, а именно: ни самопровозглашенная «Украинская автокефальная церковь», ни отколовшийся от нее «Киевский патриархат» никогда не являлись составной частью Вселенского Православия, и, следовательно, никогда не имели канонического статуса. Т. е. для того, чтобы отколоться от Церкви, нужно изначально в ней пребывать. В случае же, если это условие не выполняется, не может быть и речи ни о каком разрыве отношений и изоляции от других православных церквей. «Киевский патриархат» просто никогда не был Церковью и никогда ею не будет. А не станет он Церковью потому, что в Православии недопустима ситуация самопровозглашения: с точки зрения православного вероучения и церковного права – Истинная Церковь, основанная Господом нашим Иисусом Христом около двух тысяч лет назад, представляет собой ОРГАНИЧЕСКОЕ ЕДИНСТВО всех Поместных Православных Церквей, имеющих благодатное общение в таинствах и общую (восходящую к апостолам) церковную иерархию. При этом административное устройство этих Церквей может быть различным – автокефалия, автономия, патриархат. Церковь – одна! И поэтому, чтобы стать ее органической частью, нужно к ней присоединиться. В Церковь можно только войти и пребывать в ней. Впрочем, можно и отколоться от Церкви, противопоставив ей свои мелочные, карьерные интересы, как это произошло в случае с Михаилом Антоновичем Денисенко.

Именно по этой причине у нас нет оснований говорить о каких-то «священниках» или «епископах» «Киевского патриархата». Нет никакого «патриарха» Филарета и других якобы «священнослужителей» этой самопровозглашенной структуры. Есть обычные светские люди, которые надели священнические облачения и выдают себя за служителей Церкви, к тому же еще бессовестно лгут нам, когда пытаются найти оправдание своим раскольническим действиям в церковной истории.

И все же, что на самом деле произошло в отношениях между Русской и Константинопольской Церквями в период с 1448 по 1589 год?

А произошло вот что: в 1434 году в Константинополе был избран новый первоиерарх Русской Церкви. Им стал игумен цареградского монастыря Исидор. Он, как и император Иоанн VI, симпатизировал унии с Римом, надеясь на то, что это может помочь Константинополю выстоять в войне с турками. Великий князь Московский Василий II Васильевич, зная о таких предпочтениях нового митрополита и не желая разрыва с Константинопольским патриархатом, все же принял Исидора как законно избранного предстоятеля.
Впрочем, Исидор не стал долго задерживаться в Москве и в 1437 году отбыл в Италию для участия в Ферраро-Флорентийском соборе, где в числе 20-ти православных митрополитов, представлявших другие православные церкви, заключил унию с Римской Церковью:

«Митрополит Исидор вернулся в Москву 19 марта 1441 года. Он вошел в город как папский кардинал и легат… На литургии в Успенском соборе он приказал поминать Римского папу Евгения, по окончании литургии была прочитана грамота Собора, а великому князю передано послание папы о совершившемся соединении Церквей…» (1).

Естественно, в Москве не согласились с таким решением новоизбранного митрополита. И правильно сделали. Дело в том, что для православных объединение с католиками означало ни много ни мало – измену истинной христианской вере и переход в католичество со всеми вытекающими отсюда последствиями. В итоге Исидор был смещен с митрополичьего стола и заточен в Чудов монастырь. После чего был созван собор русских епископов, на котором предполагалось обсудить преступление Исидора. Правда, последний не стал дожидаться решения своей участи и, недолго думая, осенью 1441 года перебрался сначала в Тверь, оттуда в Литву и затем в Рим.

Византия и Флорентийская уния

Впрочем, решения Ферраро-Флорентийского собора встретили серьезное сопротивление не только в Москве: в самом Константинополе Флорентийская уния вызвала такое сильное неудовольствие среди православного населения, возбужденного преимущественно монахами, что император и патриарх не решились на ее торжественное провозглашение в Софийском соборе. Еще свежи были в памяти византийцев события IV Крестового похода и латинское завоевание, сопровождавшееся разорением Константинополя, не говоря уже о насильственном внедрении латинской иерархии на Востоке и об унижении, пережитом православными на Лионском соборе.

Хотя, справедливости ради, необходимо отметить тот факт, что изначально византийцы выступали за проведение объединительного собора с Западной Церковью. Собора, который виделся им единственным разумным и действенным способом прекратить раскол. Подготовка к этому объединительному собору началась сразу же после смерти византийского императора Мануила II, который, уже будучи на смертном одре (1425 г.), дал последнее наставление своему сыну и наследнику Иоанну VIII (по сути ему в наследство достался только один город – Константинополь) – все время вести с латинянами переговоры об объединении Церквей, но никогда не отступать от Православия. Иоанн VIII внял предсмертной воле своего родителя, в результате чего в 1430 г. было опубликовано соглашение между греками и латинянами о принципиальном согласии на созыв собора.

Итак, после длительной, многолетней подготовки собора: «В начале 1438 г. делегация из 700 человек отбыла из Константинополя в Феррару… Делегацию возглавляли император Иоанн VIII и престарелый Иосиф II, патриарх Константинопольский. С ними прибыло более 30 митрополитов, часть из которых взяли на себя функции легатов Александрийского, Антиохийского и Иерусалимского патриархов. Болгары и сербы отказались принимать участие в подобном мероприятии. Из Московии прибыл новоназначенный (специально для участия в соборе) митрополит Исидор (бывший константинопольский игумен), привезший с собой Авраамия, епископа Суздальского, и целую группу русских клириков и мирян. Были представители из Церкви Молдовлахии. Прибыла даже делегация (епископ и мирянин) из далекой Грузии. 8 февраля 1438 г. византийцы прибыли в Венецию, где они прогостили почти целый месяц и добрались до Феррары лишь 4 марта. Но и там обсуждение всех вопросов было по просьбе императора отложено на несколько месяцев: он ждал прибытия светских европейских властителей – ведь именно от них он ожидал военной помощи Константинополю. Однако представители светских властей Запада так и не прибыли на собор. В Ферраре не было ни одного европейского монарха: все сильные в военном отношении государства заседали в Базеле. Единственной силой, поддерживавшей папу Евгения, была Англия. Но у нее хватало своих забот. Так что военной помощи, на которую надеялись греки, было неоткуда взяться» (2).

В итоге Ферраро-Флорентийский собор фактически завершился совершенным провалом: по преданию, когда папа Евгений услышал, что Марк Эфесский не подписал унию, он воскликнул: «Значит, ничего не достигнуто!». Т.е., с таким трудом давшееся соглашение было абсолютно пустым и ничего не решало. Согласно этому соглашению Константинопольская Православная Церковь: «… признала первенство Рима в церковных делах и согласилась с допустимостью всех догматических и обрядовых традиций латинян. Избранный по возвращении византийской делегации в Константинополь патриарх Митрофан 2 (1440-1443), официально поминал на литургиях папу Римского…» (3).

Рим также взял на себя некоторые обязательства, которые, в большей степени, касались военной помощи «умиравшей» Империи: согласно этим обязательствам Папа обязался содержать в Константинополе 300 воинов и 2 галеры, а в случае особой нужды послать императору 20 галер на полгода или 10 галер на год. Кроме того, в случае чрезвычайной опасности, он обязался поднять европейских государей на крестовый поход. Такова оказалась цена унии, но и ее папы не могли заплатить. Увы, большинство из данных Римом обещаний сдержано не было. И хотя в 1444 г. долгожданный крестовый поход, в котором принимали участие венгры, поляки, сербы, албанцы и румыны и т.д., все же состоялся, итогом его стал полный разгром христианской армии при Варне.

В 1452 году уния наконец была провозглашена в Св.Софии. Связано это было с тем, что в этом же году Папа направил в Константинополь отряд из 200 лучников во главе с кардиналом Исидором, бывшим митрополитом Московским. Как и ожидалось, после этого народ перестал посещать Великую церковь: литургия служилась там почти при полном отсутствии молящихся. Народ ходил лишь в те храмы, где служили священники, не запятнавшие себя симпатиями к унии.

Однако официальное осуждение унии, которая так и не спасла Константинополь от турок, но изрядно смутила православный мир, состоялось только в 1484 году. Константинопольский Собор 1484 года стал первым Собором официально осудившим Флорентийскую унию.

А что же Русь?

На Руси не решались открыто объявить о формальном церковном разрыве с Константинополем. В 1441 году русские отправляют послание Константинопольскому Патриарху, «… в котором он представляется по-прежнему главой православия. Ему русские доносят о деяниях, осуждении и извержении митр. Исидора. Объявляют все дело Исидора "чуждым и странным от божественных и священных правил" и настойчиво уверяют патриарха… в своей твердой и непоколебимой преданности православию» (4).

В послании этом Велий Князь Василий ІІ просит у Вселенского Патриарха разрешения назначать русского митрополита не в Константинополе, но выбирать его непосредственно на Руси: «…просим святейшее ти владычество, да с святым царем и со всем божественным и освященным собором, воззревшее в святая ваша и божественная правила греческая и рассудившее и за нужду далечнаго и непроходимаго путешествия и за нахождение на наше христианство безбожных агарян и за неустроения и мятежи, еже в окрестных нас странах и господарей умножения, свободно нам сотворите в нашей земли поставление митрополита…» (5).

Как видно из этого послания, Великий Князь мотивирует свою просьбу в, первую очередь, трудностями путешествия в Царьград, которое сильно осложнялось, с одной стороны, нашествием татар, а также угрозой турецкого завоевания Византии. С другой стороны, такая просьба была продиктована некоторыми косвенными причинами, одной из которых являлось незнание греческими митрополитами русского языка. Похожее послание отправлялось в Константинополь и в 1445 году. Увы, но ответа на эти просьбы русских так и не последовало.

Однако время шло, и «обстоятельства заставили московского государя поторопиться и быть решительнее. Возникла опасность, что на Русь снова может вернуться изгнанный Исидор, который из Рима перебрался в Константинополь и изыскивал меры фактически восстановить свою власть над русской церковью…» (6). Дело это осложнялось еще и тем, что некоторые епископы, возглавлявшие западные епархии Киевской Митрополии, относились к возвращению Исидора более чем лояльно.

В итоге на Руси в 1448 году первым русским митрополитом был избран епископ Рязанский, святитель Иона. Формальным поводом для такого решения послужило 15-е правило Двукратного Собора, согласно которому в случае возникновения ситуации, когда кто-либо из епископов, митрополитов и патриархов начнет проповедовать еретическое учение, противное православию, прочие священнослужители вправе и даже обязаны тотчас отделиться от этого епископа, митрополита и патриарха, причем за это они не будут подвержены какому бы то ни было каноническому наказанию (7). Таким образом, после поставления святителя Ионы в митрополиты, русская церковь оказалась в состоянии фактической автокефалии. Причем, как уже было отмечено выше, новый русский митрополит носил титул митрополита Киевского и всея Руси, а не митрополита Московского.

После этого в отношениях между Москвой и Константинополем начался довольно длительный период затишья, осложнявшийся еще и тем, что в результате смуты, царившей в пределах готовой вот-вот обрушиться Византийской империи, и опасностей от татар, сношения между двумя столицами практически прекратились.

Так был ли разрыв отношений?

И все же, это нисколько не означает, что с 1448 по 1589 год между Русской и Константинопольской Церквями имел место разрыв отношений. Это также не подразумевает и того, что имел место разрыв отношений с другими православными Церквями. На самом деле не только Москва, но и другие Восточные Православные Церкви не поддержали униатскую политику Константинополя. Уния не пользовалась популярностью ни у простого народа, ни у клира и монашества во всем православном мире и находила поддержку лишь у императора и части ориентированной на Запад византийской элиты.

Более того, если уж и говорить об изоляции, то скорее нужно вести речь об изоляции Константинополя от других православных Церквей. Одним из оснований для подобного вывода может служить, например, осуждение унии и ее сторонника – патриарха Константинопольского Митрофана II со стороны трех восточных патриархов, произошедшее на их встрече в Иерусалиме 1443 году, когда «…три Восточных Патриарха – Александрийский, Иерусалимский и Антиохийский – резко отмежевались от Флорентийской унии и приняли окружное послание с осуждением униатской политики Константинополя…» (8).

Однако вернемся к той ситуации, которая сложилась в церковных отношениях между Москвой и Константинополем. Конечно, сегодня историки спорят по поводу аутентичности отдельных исторических документов той эпохи, касавшихся дискуссии, о том, могла ли Москва сама, без санкции Константинополя, назначать себе митрополита. Оставим этот спор профессионалам и обратимся к фактам истории, подлинность которых ни у кого не вызывают ни малейших сомнений.

Итак, любой раскол между двумя или несколькими православными церквями или отпадение одной церкви от Вселенского Православия характеризуется, в первую очередь, соборным решением о разрыве евхаристического общения. Так, например, на Константинопольском соборе 1872 года была провозглашена схизма (9) между Константинопольским патриархатом и Болгарской Церковью, вследствие чего было прекращено евхаристическое общение между двумя церквями, а действия болгар были осуждены как ересь филетизма (10).

К сожалению наших оппонентов, ничего подобного не наблюдается в отношениях между православными церквями в изучаемый нами исторический период. Т.е. на сегодняшний день не существует никаких исторических документов, подтверждающих вымысел украинских раскольников и сочувствующих им ура-патриотов о якобы имевшем место быть разрыве отношений между РПЦ и Константинопольским Патриархатом. Более того, дошедшие до нас исторические свидетельства говорят прямо об обратном.

Общение между РПЦ и другими Православными Церквями никогда не прерывалось.

Выше мы уже говорили о грамотах, которые направлялись из Москвы в Константинополь в 1441 и 1445 годах: «Общение с Константинополем происходило, по-видимому, и при православном патриархе Геннадии (1454-1459), при том по его инициативе» (11).

Кроме того, практически сразу после взятия Константинополя турками никогда не покидавший пределы Палестины Иерусалимский патриарх Иоаким обратился за помощью к Московскому великому князю Василию II и отправился с миссией в Москву. В дороге он заболевает, пишет ряд дружественных посланий Великому князю Московскому, в которых указывает на бедственное положение Иерусалимской Церкви, и затем умирает. Послания патриарха вместе с «отпустительной грамотой» на имя великого князя были доставлены в Москву племянником патриарха Иоакима Иосифом. 4 марта 1464 года Иосиф подтвердил свое православное исповедание и отвержение Флорентийской унии, после чего по воле покойного патриарха он был рукоположен митрополитом Московским Феодосием в митрополиты Кесарии Филипповой. И никогда ни у кого, на протяжении всей церковной истории, это рукоположение не вызывало никаких сомнений, тем более неприятия. Оно также не вызывало никаких вопросов и в самом Константинополе, где, собственно, и обосновался митрополит Иосиф после своего отъезда из Москвы.

Но самое интересно состоит в том, что несмотря на определенные разногласия по поводу самочинного назначения Москвой главы Русской Церкви, несмотря на все трудности сношений между двумя православными столицами, в Константинопольском патриархате не разрывали евхаристического общения с РПЦ, признавали ее священноначалие и даже отправляли в Москву церковные делегации во главе с высшими иерархами Константинопольской Церкви. Так, например, в 1518 году в Москву из Константинополя прибыло посольство патриарха Феолипта. Посольство состояло из митрополита Зихны Григория и патриаршего иеродиакона Дионисия, а также представителей двух афонских монастырей: Пантелеимонова и Ватопедского: «В грамотах константинопольского посольства содержались просьбы о помощи "соборной Церкви", терпящей насилие ("нужи") и "обиды великие". Титулатура привезенных грамот свидетельствовала о признании Московского митрополита. Так, в грамоте патриарха Феолипта (июль 1516) митрополит Варлаам именован "митрополитом Киевским и всея Руси", а также "митрополитом Московским и всея Руси". В грамоте Анфимия, игумена Ватопеда, Варлаам также назван "митрополитом Московским и всея Руси". Митрополит Григорий и иеродиакон Дионисий оставались в Москве около полутора лет и уехали с "милостыней"» (12).

В составе этой делегации в Москву прибыл и известный православный богослов Максим Грек, который отрицал возможность самочинного назначения Москвой первоиерарха Русской Церкви. Однако ни ему, ни другим представителям этой делегации и в голову не пришло отказаться от служения вместе с русскими епископами и священством. Да и сам Максим Грек, несмотря на свои разногласия и даже гонения со стороны части русского духовенства, был впоследствии канонизирован как русский святой.

Точно так же общение с Греческой Церковью продолжалось и при митр. Макарии, который «…добился утверждения царского титула Ивана IV Константинопольским Патриархом. Посольство в Константинополь отправилось с этой просьбой в 1557 году» (13).

Провозглашение Патриаршества на Руси

Идея патриаршества органически выросла из всей истории русской митрополии московского периода. Без преувеличения можно говорить о том, что в то время она была уже у всех на уме. Масло в огонь подлило то, что великий князь литовский Витовт в самом начале ХV века добился отделения части Киевской митрополии от Москвы. А в конце ХVI века это отделение грозило завершиться унией с Римом, что, в итоге, и произошло в 1596 году: «Одним из мотивов унии иезуиты выдвигали "дряхлость" греческого Востока. И уже этим одним они возбуждали в москвичах интерес к полной автокефальности, равночестности и даже превосходству над греками в форме русского патриархата. Проф. П.Ф . Николаевский писал: "Недоверие русских к грекам намеренно поддерживалось и врагами православия, иезуитами, которые, в видах отклонения западно-русских православных от Константинополя и от Москвы, в ХVI в. настойчиво проводили мысль об утрате чистоты веры и церковных порядков греками и сносившимися с ними москвичами. Греческая церковь, писал иезуит Петр Скарга, давно страдала от деспотизма византийских государей и подпала наконец самому позорному турецкому игу; турок возводит и низводит патриархов; патриарх и клир отличаются грубостью и невежеством; а в такой рабской церкви не может быть и чистоты веры. От греков переняла веру и порядки и Русь; она сносится с Востоком; оттого и в ней нет чистоты веры, нет чуда Божия, духа любви и единения. Такие отзывы латинян о русской церкви переходили и в Москву; конечно, они не могли нравиться русским, но поддерживали в них нерасположение к грекам и наводили на мысль об ином устройстве церковных иерархических порядков в России, о возвышении русской иерархии не только в собственном сознании, но и в глазах западно-русского православного населения и всего христианского мира". Весьма вероятно, что внушения П. Скарги в идейно руководящих московских кругах действительно оживляли едва улегшуюся со времени Флорентийской унии грекофобию и, главное, льстили надеждой, что сама юго-западная Русь, уже раздавленная под пятой латинства, воспрянет духом от сознания того, что ее старшая сестра — русская церковь уже стала патриархатом, что Восток не умирает, а возрождается и зовет к тому же возрождению своих братьев в Литве и Польше. Национальный престиж Москвы, государственный и церковный, всегда имел между прочим в виду этот большой исторический вопрос: кто победит в гегемонии над восточно-европейской равниной — "кичливый лях иль верный росс?"» (14).

Кроме всего прочего, необходимость установления патриаршестве на Руси была продиктована еще и тем, что Константинопольская Церковь была фактически полностью разорена вследствие турецкого завоевания, в силу чего духовное окормление ею набиравшего мощь Русского государства (куда греки постоянно ездили за милостыней), а вместе с ним и самой крупной Православной Церкви мира, выглядело скорее анахронизмом, нежели отражало реальное положение дел.

Первые настойчивые попытки учреждения Патриаршества на Руси были предприняты в 1586 году, когда «в Москву прибыл Антиохийский Патриарх Иоаким – первый Патриарх, посетивший Россию. В ходе его пребывания в Москве возникла мысль об учреждении Московского Патриархата… Следует особо подчеркнуть то обстоятельство, что в Москве с самого начала осознавали необходимость участия всех Восточных Патриархов в устроении нового Патриархата…» (15).

В итоге усилия Москвы завершились тем, что 23 января 1589 года на соборе в Москве митрополит Иов в Успенском соборе Кремля был избран в Московские Патриархи. Однако, справедливости ради, заметим, что на этом соборе из трех православных Патриархов присутствовал только Патриарх Иеремия II (правда кроме него в составе греческой делегации были еще и митр. Дорофей Монемвасийский, архим. Христософ и архиеп. Арсений Элассонский).

Однако в итоге грамоту 1593 года об учреждении Патриаршества в России подписали все три восточных патриарха - Константинопольский Иеремия, Александрийский Мелетий и Иерусалимский Софроний. Именно поэтому и по сегодняшний день ни у кого из православных не вызывает никаких сомнений законность установления Патриаршества на Руси. В том числе не может быть и речи ни о какой «изоляции-непризнании» Русской Православной Церкви со стороны Вселенского Православия.

Эпилог

Безусловно, мы понимаем, почему сторонники самопровозглашенного «Киевского патриархата» выдумали эту историю с «непризнанием» Русской Православной Церкви: мол, нет ничего страшного в том, что нас не признают, придет время – признают, как признали РПЦ. И все же ложь не становится правдой даже в том случае, если в нее кто-то сильно уверовал. Русская Православная Церковь, впрочем, как и Украинская Православная Церковь (Киевская митрополия), всегда были и будут органической частью Вселенского Православия. Впрочем, и у раскольников из «Киевского патриархата» тоже есть шанс стать «по-настоящему» православными: им просто нужно присоединиться к Церкви, признав грехи и раскаявшись в той лжи, которой они пытаются отравить души людей.

Ссылки:

1.Православная энциклопедия. М., 2000. Том «РПЦ». Статья «РПЦ в период автокефалии». С. 62–63.
2. Дворкин А.Л. «Очерки по истории Вселенской Православной Церкви». http://azbyka.ru/otechnik/Istorija_Tserkvi/ocherki-po-istorii-vselenskoj-pravoslavnoj-tserkvi/61
3. Православная энциклопедия. М., 2015. Том «37». Статья «Константинопольская Православная Церковь», с.226.
4. Карташев А.В. Очерки по истории Русской Церкви. Том 1. http://azbyka.ru/otechnik/Anton_Kartashev/ocherki-po-istorii-russkoj-tserkvi-tom-1/11
5. Там же.
6. Там же.
7. 15-е правило Двукратного Собора: «Что определено о пресвитерах и епископах и митрополитах, самое, и наипаче, приличествует патриархам. Посему, аще который пресвитер, или епископ, или митрополит, дерзнет отступити от общения с своим патриархом, и не будет возносити имя его, по определенному и установленному чину, в божественном тайнодействии, но прежде соборного оглашения и совершенного осуждения его, учинит раскол: таковому святый собор определил быти совершенно нужду всякого священства, аще токмо обличен будет в сем беззаконии. Впрочем сие определено и утверждено о тех, кои, под предлогом некоторех обвинений, отступают от своих предстоятелей, и творят расколы, и расторгают единство церкви. Ибо отделяющиеся от общения с предстоятелем, ради некие ереси, осужденные святыми соборами или отцами, когда, то есть, он проповедует ересь всенародно, и учит оной открыто в церкви, таковые аще и оградят себя от общения с глаголемым епископом, прежде соборного рассмотрения, не токмо не подлежат положенной правилами епитимии, но и достойны чести, подобающей православным. Ибо они осудили не епископов, а лжеепископов и лжеучителей, и не расколом пресекли единство церкви, но потщились охранить церковь от расколов и разделений» (Правила Святых Поместных Соборов с толкованиями. Паломник, 2000. С. 850–855).
8. Православная энциклопедия. М., 2000. Том «1». Статья «Александрийская Православная Церковь». С. 580.
9. Схизма (др.-греч. σχίσμα – «расщепление, раскол, распря») – раскол в Церкви или иной религиозной организации.
10. Филетизм (греч. φυλετισμός – «расизм, трайбализм») или этнофилетизм (от др.-греч. θνος – «народ» + φυλή – «род, колено», племя») – тенденция в поместных православных Церквях приносить общецерковные интересы в жертву национал-политическим, племенным интересам. Осужден как ересь на Поместном Константинопольском Соборе 1872 года.
11-13. Православная энциклопедия. М., 2000. Том «РПЦ». Статья «РПЦ в период автокефалии»., с.65-75.
14. Карташев А.В. Очерки по истории Русской Церкви. Том 2. http://www.magister.msk.ru/library/bible/history/kartsh03.htm
15. Православная энциклопедия. М., 2000. Том «РПЦ». Статья «РПЦ в период автокефалии». С. 77

Читайте также