Суицидальная прагматичность здравого смысла, или от чего доцент хотел повеситься

«Разум без веры рождает чудовищ»

Еще не проснувшись и лежа в постели с закрытыми глазами, я с удовольствием вспоминал вчерашний ученый совет университета. Двадцать восемь «за», и ни одного «против». Все единогласно проголосовали за присвоение мне ученого звания доцента кафедры гуманитарных наук. Да, я буду то, что называется ученым от ... - нет, не от Бога, конечно. Какой там Бог? Нет Его! Я буду ученым от Разума. Моим священным писанием будут заповеди практицизма, прагматизма и здравого смысла. Очевидность или логическая доказуемость - вот начинка программного обеспечения житейского GPS-навигатора, которым должен руководствоваться биологический механизм Homo sapiens 21 века.

Пролог

«Так, - сказал я про себя, улыбаясь, - сейчас я мысленно запускаю программу чистки реестра мозга от мусора веры и всего научно не обоснованного и бездоказательного. Я отрекаюсь от крещения, которым меня мама крестила в детстве, и, призывая на служение себе «Ангела здравомыслия», нарекаю его сокращенно «Ангздравом», а также торжественно клянусь ничего не делать без его согласия и благословения».

Довольный своим настроением и фантазией, я открыл глаза и... увидел перед собой маленькое существо в очках, мантии и четырехугольной шапочке с кисточкой, как у выпускника оксфордского университета. «Ты кто?» – спросил я его ошарашено. «Привет, – сказал он, мило улыбаясь, – я Ангздрав».

Отличие картин Васнецова от настенной живописи в туалете

Моя жена нежданного гостя явно не замечала. Поставив передо мной кофе и положив рядом бутерброд с маслом и колбасой, она присела напротив, подперев лицо ладонью, и с мягкой улыбкой и любовью стала смотреть как содержимое тарелки будет таять у меня во рту. Я ел и любовался своей жёнушкой. Правильные изысканные черты лица, аристократическая внешность, глубокие карие глаза… Она всегда была красивой и нежно женственной. Солнце играло сквозь ее светлые волосы, и в эти утренние часы она была особенно прекрасна. «Не зря за ней в юности бегало пол университета», - подумал я. «Зря» - парировал Ангздрав и показал мне на стоявшее недалеко изображение какой-то особенно уродливой обезьяны. Эту фотографию вчера с интернета распечатала дочка, чтобы потешить родителей идиотским выражением морды примата.

«Вот это красота» – сообщил мне Ангздрав, самодовольно тыча пальцем в морду на фотографии. «Фу» - сказал я, с трудом проглатывая застрявший в горле кусок сыра, - какое уродство». «Докажи, что твоя жена милее, чем эта симпатичная самочка гориллы, - подмигнул Ангздрав, усевшись рядом с женой, держа в руках напротив меня фото обезьяны, как бы для сравнения. «Я весь внимание,» - сказал он, чуть ли не мурлыча. Следующий кусок бутерброда застыл в моей руке. Могучий потенциал моего научно нафаршированного мозга напрягся, и тут же сник. Я понял, у меня нет логически обоснованных критериев, по которым мы можем отличать красоту от безобразия. Красота, истинна, добро – это предмет веры, а не здравого смысла… Ангздрав, не дождавшись ответа, поставил фото обезьяны на стол возле чашки с кофе и посмотрел на меня с разочарованием.

Зеркало мозга, или почему Сократ был не прав

Аппетит у меня быстро пропал. Я разозлился. Доцент я или кто? Сейчас я тебя.... Встав поспешно от стола, вытерев рот салфеткой и похлопав по-дружески Ангздрава по плечу, я начал снисходительным тоном, в который постепенно стали вклиниваться металлически менторские нотки: «Мда… Понимаешь, коллега, - слово коллега я произнес с подчеркнутой иронией, - наш мозг - это такой имитированный биохимический компьютер, энграммы которого записаны программным обеспечением метафизического контура Вселенной таким образом, что его т.н. сознание является ни чем иным, как зеркалом мозга. Это логически вытекает из новейших научных открытий. Поэтому критерии красоты - это видишь ли, ммм... условности, возникшие в результате социального развития...»

Ангздрав прервал меня не дослушав: « Не тужься, доцент, натяжка доказательств - не наш формат, расскажи мне лучше о сознании, как зеркале мозга, только с начала».

Ну вот, давно бы так. Тут я почувствовал себя на коне. «Начнем с того, - произнёс я лекторским голосом, - что первыми учеными, которые попытались объяснить все функции мозга на основе законов химии и физики, были ученики знаменитого Иоганна Мюллера - Эмиль Дю Буа-Реймон, Гельмгольц…»

«Стоп, - снова прервал меня Ангздрав, - я же сказал с начала». Последнее слово он произнес почему-то протяжно. Я посмотрел на него с недоумением. «На основании каких законов ты будешь строить свою доказательную базу?»  - спросил Ангздрав. «Конечно на основании законов логики» - ответил я возмущенно. «Ну, вот с них и начни. Докажи сначала истинность законов логики, закона тождества, закона противоречия, закона исключенного третьего и т.д., – произносил Ангздрав, загибая пальцы, – давай, я весь внимание». Он опять уперся в меня своим сверлящим взглядом и стал выжидающе молчать. Я понял, что снова проиграл.

Никто и никогда не ставил под сомнения законы логики, истинность которых не доказана, они всегда воспринимались на веру. Если мы усомнимся в их истинности, то исчезнет сама возможность построения доказательства. Мы ничего, никому и никогда не сможем доказать.

Вера в авторитеты

Пытаясь оттянуть время для того, чтобы продумать ответ, я сделал вид, что забыл что - то важное сделать. Слегка стукнув себя ладошкой по лбу, я воскликнул: «Сейчас, минутку, я проверю, чтобы дочка ничего не забыла в школу, и дам ей некоторые поручения».

«Какая глупость, – пробурчал Ангздрав себе под нос, сидя на подоконнике и мотыляя ногами. «Что, что?»  - переспросил я. «Не нужно заставлять ее делать бессмысленные поступки. Она верит, что должна слушать родителей, учителей. Ох, эти старые предрассудки. А все потому, что еще никто и никогда не всеял в ум твоей дочери сомнения в целесообразность и правильность такой веры. Она пошла в первый класс и ей сказали, что это буква «А», а это «Б», что снег белый, а уголь черный, и она, по своей наивности, восприняла это на веру. Потом ты начал ее учить, как жить правильно, но при этом «забыл» сказать, что это ты так считаешь, а как на самом деле - это еще нужно проверить и доказать».

Декларация прав обезьяны, или почему у приматов нет морали

«Ну, тут ты не прав», - отвечаю, – «я должен воспитать дочь так, чтобы ее жизнь и поведение не противоречила общественной морали. Мой родительский долг - воспитать ее нравственным человеком».

Ангздрав посмотрел на меня так, как я иногда смотрю на молодых аспирантов, на этих только что вылупившихся научных работников, еще полностью лишенных оперения знаний, умений и навыков. Теперь уже Ангздрав дружелюбно похлопал меня по плечу и начал говорить снисходительным тоном, который постепенно становился металлически менторским: «Уважаемый доцент (слово доцент он сказал нарочито протяжно и с нескрываемой иронией), никакой общественной морали и нравственности не существует. У человека в мозгу есть сценарии целесообразного поведения, которые извлекаются по необходимости, как туфли из ящика в зависимости от погоды. Мораль - это лишь бессмысленное соглашение следовать определенному типу поведения. На самом деле морали нет, есть только обстоятельства. Посмотри не природу, разве ты найдешь там законы морали. Есть только непреложные законы развития, которым покорно следует все сущее в мире. И только человек изобрел для себя особые законы совместного бытия, ограничивающие его возможности целым рядом запретов и предписаний, которые недоступны логическому осмыслению. А вообще - то я предполагаю, - сказал Ангздрав задумчиво, - что наслаждение есть единственный предмет желаний человека. Чтобы внушить людям «добродетель» достаточно следовать природе. Удовольствия указывают на ее требования, а страдания на запреты».

«Получается, если я сейчас пойду и изменю своей жене с какой-нибудь из моих аспиранток, то это, по-твоему, будет вполне согласно со здравой логикой и целесообразностью «добродетельного» поведения?» – спросил я с издевкой. Ангздрав спокойно парировал: «А ты можешь позволить себе пойти с этой же аспиранткой выпить вместе чашечку кофе, беседуя по теме диссертации?», «Конечно, а что тут такого?», «Да в том то и дело, что ничего, - а потом добавил, как бы за между прочим, - слушай, а что для тебя так уж важно в каком физиологическом месте будут находиться нервные окончания, воздействуя на которые вы вместе получаете удовольствие? Разве так уж существенно важны отличия вкусовых и половых рецепторов?» - при этом он доверительно подмигнул.

Убийство жены ножом сенсуализма

Мое терпение, как и аргументация, были исчерпаны. А в душе, кроме желания послать подальше без всякой логики Ангздрава, ничего не оставалось. Но он продолжал беспощадно и методично наносить удар за ударом по моему себялюбию, доверию науке, здравому смыслу и логике.

«Да ты успокойся, не кипятись, - продолжил Ангздрав, как ни в чем не бывало, – нет у тебя жены и никогда не было». Меня прошибло холодным потом. Я бросился на кухню и увидел там свою родную, ненаглядную женушку, которая мыла посуду и мурлыкала себе под нос какой-то модный попсовый шлягер. Из-за спины туда же стал заглядывать Ангздрав.

«А это тогда кто?» – спрашиваю я его, тыкая пальцем на жену. «Да не парься, нет там никого» - махнул он на меня рукой, как бы отгоняя мои навязчивые мысли о жене, как муху от компота.

- Ну, я же ее вижу.

- Так закрой глаза, в чем проблема?

- Но я и слышу, как она поет.

- Ну, так заткни уши, – сказал Ангздрав, задумчиво глядя на фото обезьяны.

- Я могу ее пощупать.

- Да, еще добавь укусить, понюхать и все остальное, что ты еще пока что можешь с ней сотворить, – сказал он уже с явным раздражением и нетерпением, добавив сквозь зубы «доцент». Потом продолжил.

- Это все в твоей башке, ученый. Если я сейчас начну, как тумблеры, отключать по-одному все твои органы чувств, то ты, в лучшем случае, сможешь верить, что трава зеленая, а апельсин оранжевый, и что на кухне некто, может быть, существует, если ты будешь верить в то, что кухня тоже где-то есть. Но у тебя не будет ни одного доказательства, что это так на самом деле. А ты уверен в том, что то, что ты видишь, слышишь, щупаешь, на самом объективно существует вне сферы твоих внутренних ощущений».

- Уверен, – сказал я, поторопившись, и тут же прикусил себе язык, поняв, что ляпнул глупость.

- Докажи, – выпрыгнул Ангздрав Сивкой Буркой из-за стола и стал передо мной, как «лист перед травой», скрестив руки на груди и просверливая меня своим взглядом. При этом добавив, как всегда, «я весь внимание».

Я понял, что снова потерпел фиаско. Еще Иммануил Кант назвал эту тему «скандалом в философии». Солипсизм не опровержим. Наука не может доказать объективное существование реального мира. Мы можем только верить, что он есть, но доказать это мы не в состоянии. Нет ничего, что не существовало бы вне нашего сознания.

C’est la vie или кусок ходячей энергятины

После неловкой паузы Ангздрав, похлопав меня по щеке, сказал с ноткой жалостного снисхождения в голосе.

- Ладно, доцент, - он снова произнес это слово уже с сарказмом, - я не стану травмировать твою ранимую ученую психику, но максимум, что я тебе позволю, так это веру в то, что твоя жена - это временная форма существования энергии.

Я не хотел видеть в своей горячо любимой жене кусок ходячей энергятины, я любил ее стихи, ее голос, наши вечерние прогулки у моря, я любил ее личность, и ту неповторимость человеческой индивидуальности, которая отличала ее от миллионов женщин, живущих на Земле.

Но Ангздрав был неумолим.

- Да ты сам поковыряйся в ней ножом и вилкой своей науки, - продолжал он цинично, – что ты там найдешь? Если заглянуть поглубже, то это будут клетки, потом атомы, нейтроны, протоны, а потом, в самой глубине, ты увидишь энергию в чистом виде, которая имеет сейчас форму твоей жены, а через десятки лет станет лопухом на ее могиле, потом может червяком там же и т.д. А то, что ты называешь человеческой индивидуальностью, не более как случайный набор генетически обусловленных желаний и потребностей, который исчезнет, как только твоя жена перестанет вдыхать в себя O2 и выдыхать CO2.

Потом, посмотрев на меня пристально, он сказал по – французски: «C’est la vie, доцент».

Пулю в лоб или петлю на шею

Посмотрев вокруг себя, я увидел, что краски дня куда-то, исчезли, как будто кто-то переключил монитор моего мозга в черно-белый режим. Я почувствовал себя плесенью, грибком на поверхности своей планеты. Жить стало тошно и скучно. Мне некого было благодарить за рассветы и закаты, любовь превратилась в разновидность химической реакции мозга, рефлектирующей на одном уровне со слюновыделением и мочеиспусканием. Сразу захотелось повеситься или пустить полю в лоб. Но пистолета в доме не было, а за крепкой веревкой нужно идти в магазин или на рынок. Я представил себя идущим между рядами торговцев, щупающим веревки, расспрашивающим продавцов о их качестве и производителе. На вопрос «а Вам зачем?» я бодро отвечаю «да вот, на выходных решил повеситься с утреца пораньше". В ответ слышу понимающее «А, да-да, я вот тоже недавно об это подумывал...».

С рынка, зайдя на кафедру, я всем покажу купленную верёвку. Коллеги ее оценят, попробуют в натяжку и на разрыв, чтобы на заседании кафедры одобрить мой выбор, о чем и будет указано в протоколе № 25 с подписью председателя и секретаря. И на похоронах они одобрительно будут кивать головами, вот, мол, правильно мы в протоколе записали, правильную веревку выбрал доцент, хороший был ученый, талантливый...

Конец кошмара

Над ухом прозвенел будильник. Я подскочил с кровати, как ужаленный. Без четверти восемь. Жена в наушниках на кухне поет «Прованс» Елки. Я понял, что до начала лекции осталось около часа. Что за бред мне только что снился?! Но думать было некогда, надо бежать. Одеваясь на ходу, я целую жену, выбегаю из квартиры, за спиной слышу жалостное: «Володя, а завтрак?».

Но перед самым выходом из подъезда, я остановился, как вкопанный. Из темного угла лестничной площадки на меня смотрели светящиеся хищные глаза Ангздрава. Он был в той же черной мантии и четырёхуголке с кисточкой. Тогда я впервые в своей жизни изобразил на себе крестное знамение. Ангздрав медленно, выходя из темноты, превратился в черного соседского кота Тимку, который томно и демонстративно презрительно перешел мне дорогу. Я плюнул через левое плечо, но на лекцию все-равно опоздал, за что и получил выговор от декана.

Эпилог

Прошло десять лет. Двадцать восемь «за», и ни одного «против». Все члены ученого совета единогласно проголосовали за присвоение мне ученого звания профессора. На следующий день, читая по совместительству лекции в богословском институте, я вспоминал события сна десятилетней давности.

Тема лекции «Вера и разум». Рассказав о понимании принципов  соотношения веры и разума у блаженного Августина, Петра Абеляра, о концепции двух истин францисканцев, я в заключении лекции цитирую апостола Павла (Евр. 11, 1): "Есть же вера…вещей обличение невидимых". «На греческом языке, - продолжаю я лекцию, - в послании апостола стоит слово ipostasis. Ипостась в патристической традиции понимается как личность, поэтому вера, это обличение, наделение ликом, проступание невидимого и ожидаемого. За веру, ампутированную грехом, в Православии борются, ее возвращают себе, так же, как человек, перенесший инсульт, постоянным трудом и упражнениями возвращает себе способность двигаться и разговаривать. Когда мы рисуем на двухмерной плоскости чертежной доски изображение трехмерной детали, то наше воображение дорабатывает третье измерение и представляет объект в полном объеме. Так и вера восполняет мир тем недостающим объемом, который позволяет нам видеть за плоскостью физического мира объемную ипостась жены, недопустимость развратных действий по отношению к аспирантке, необходимость воспитания дочери, красоту любимой жены, по сравнению с самкой примата…»

- Владимир Николаевич, - слышу рядом голос курносой первокурсницы, – повторите, начиная с аспирантки, мы не успели записать.

- Ах да, простите, задумался… - сказал я, нервно протирая очки, - на чем мы остановились?

- На отличии самки приматов от вашей жены, – уверенно ответила первокурсница, – продолжайте пожалуйста, я вся во внимании, профессор, - сказала она с нежной мурлыкающей иронией, уперев в меня свой пристальный кошачий взгляд.

Примечания:

1. Сенсуализм (от фр. sensualisme, лат. sensus — восприятие, чувство, ощущение) — направление в теории познания, согласно которому ощущения и восприятия — основная и главная форма достоверного познания.

2. Солипсизм (от лат. solus — «единственный» и лат. ipse — «сам») — радикальная философская позиция, характеризующаяся признанием собственного индивидуального сознания в качестве единственно-несомненной реальности и отрицанием объективной реальности окружающего мира.

3. C’est la vie (фр) «Такова жизнь»

Читайте также