Критский Собор в контексте современности: коэффициент полезного действия и дальнейшие перспективы
Завершился Всеправославный собор, который все ждали с большим напряжением. В каждом уголке православного мира это событие воспринималось по-своему. Кто-то считал, что это событие станет предвестником конца света, в связи с чем устраивались разнообразные антисоборные крестные ходы и другие собрания. Кто-то ожидал от собора каких-то экстраординарных решений, которые стали бы своеобразной новацией в Православии.
Однако лично у меня, как христианина и священника, осталась горечь от Всеправославного собора: и от процесса его подготовки, и от того, как он был проведён, и от того, каким оказался итог собрания представителей Православных Церквей на Крите. Думаю, что мое мнение разделяет немало людей, которые ожидали, что Всеправославный собор по своему духу и сути будет похож на Вселенские. Однако весь процесс, от начала и до конца, был испорчен многими факторами.
Неудачная претензия на вселенскость
Не то чтобы сама мысль о созыве Всеправославного собора была плохой… Нет. Лично я целиком поддерживаю идею Александрийского патриарха Феодора, призвавшего сделать подобное собрание постоянным, регулярным. Возможно, каждые 5-ть лет было бы слишком часто, но то, что необходимость в этом есть – это однозначно.
Только вот всё начало сыпаться с того момента, когда Критское собрание, ещё до своего начала, стали сравнивать со Вселенскими соборами. Я имею в виду не тех, кто говорил что-то вроде «Патриарх Варфоломей – новоявленный антихрист! Ведь сказано, что 7-й Вселенский собор был последним и после него не должно быть ничего подобного!». Речь идет как раз о тех, кто ещё до начала проведения собора стал идеализировать его на уровне Вселенских.
Сравнивать со Вселенскими соборами Критское собрание было бы некорректно. В основе этого есть множество причин, среди которых я особенно хотел бы выделить две. Во-первых, серьёзность и фундаментальность тех вопросов, которые рассматривались на 7-ми Вселенских соборах, сегодня являются абсолютным фундаментом Православия. Во-вторых, святость 7-ми Вселенских соборов является общепринятым и неоспоримым фактом в истории и догматике Православной Церкви. 7-й Вселенский собор однозначно стал печатью собраний подобного характера. Поэтому в более рассудительных кругах Критское собрание не принято называть ни «святым», ни «вселенским».
И, наконец, не вышел этот собор вселенским и де-факто, поскольку, как нам известно, в нём отказались принимать участие четыре Поместных Православных Церкви, а одну из них вообще не пригласили. Кстати, и среди 7-ми Вселенских соборов были такие, в которых не были представлены те или иные Поместные Церкви.
Но, в отличие от Критского собрания, мы даем 7-ми Вселенским соборам звание «святые», поскольку на них было сформировано учение Церкви, те догматы, которые являются вероучительными и основополагающими во все времена. А «вселенскими» мы признаем их потому, что решения, принятые святыми мужами, являются действительно обязательными для всего Православного мира без исключения. То есть за 500 с лишним лет была окончательно проработана и сформирована своеобразная Конституция Православной Церкви.
Что же касается Всеправославного собора на Крите, из-за многих аспектов сложилось впечатление, что данное собрание должно было стать своеобразной декларацией единства. И, не беря во внимание то, что 5-ть Поместных Церквей по тем или иным причинам не были представлены на Крите, это совершенно не означает, что у Православия нет единства. Единство есть! И оно должно, в первую очередь, подтверждаться молитвенным и евхаристическим общением, которое, собственно, мы и имели возможность наблюдать в Шамбези, за несколько месяцев до начала собора.
Православные конфликты интересов
Но есть и определенные конфликтные моменты, обусловленные чисто человеческим фактором, имеющим место в Церкви. Среди них – отказ отдельных Церквей принять участие в Критском заседании. К сожалению, немалое количество СМИ и представителей отдельных структур сыграли на чувствах верующих людей, манипулируя именно этими нюансами.
Например, когда от участия в соборе отказались представители Антиохийского патриархата, в СМИ начали запускать неправдивую информацию о теории заговора сирийцев с РПЦ. Мол, Путин имеет огромное влияние на Асада, и, соответственно, Антиохийскую Церковь вынудили отказаться от поездки на собор.
Однако действительная причина отказа Антиохийского патриархата лежит на поверхности уже не первый год. Состоит она в том, что Иерусалимский патриархат, без согласования с Антиохийским, распространил свою деятельность на территории Катара, который испокон веков находился под каноничным ведением Дамаска. Именно это противоречие, а не что-то другое, стало причиной отказа антиохийцев.
В конце концов, Антиохийский патриархат можно и нужно понять. Как можно было созывать Всеправославный собор, зная о наличии такого конфликта между Иерусалимом и Дамаском? Скорее всего, вопросы канонических территорий даже не вносились в повестку дня на предсоборном заседании в Шамбези, что и стало последней каплей.
Поэтому наличие подобного конфликта между Иерусалимом и Дамаском является определяющим в вопросе того, почему на самом деле отказались ехать сирийцы. В контексте этой ситуации, довольно легко опровергаются все остальные легенды, сформированные вокруг отказов от приезда на Крит отдельных Поместных Церквей. Как бы ни разворачивалась сейчас информационная кампания по этому поводу, очевидно, что обвинять во всем РПЦ – абсурдно.
Вместо этого было бы уместнее критиковать «соборный разум», так поспешивший провести заседание, что не обратил внимания на все те споры, уже не первый год имеющие место в межцерковных отношениях. Думается, что в этой ситуации на такие вещи необходимо обращать внимание в первую очередь.
Результаты Всеправославного собора в контексте актуальности
Самым большим разочарованием Критского собрания стали его результаты. Остается абсолютно непонятным, для кого они были приняты и где их использовать. Отдаленность от церковных потребностей современности большинства из принятых решений ставит под вопрос необходимость самого собора.
Например, решение собора об «Автономии и способе её провозглашения». На первый взгляд эта тема могла бы стать важнейшей из обговариваемых на Крите, но все было нивелировано тем, что способ провозглашения автономии, в принципе, уже был сформирован давно. Чего не скажешь о способе провозглашения автокефалии.
Приведу один из пунктов: «При применении этого института (автономии, – авт.) в церковной практике сформировались разные степени зависимости Автономной Церкви от той Автокефальной Церкви, к которой она относится». И все. Дальше можно даже не говорить, поскольку уже первый пункт этой темы указывает, что автономия дается только по решению автокефальной Церкви-Матери и на тех условиях, которые в последней будут сформированы. Все другие вещи, описанные в этой теме, полностью соответствуют тем механизмам жизнедеятельности автономной Церкви, которые прекрасно существовали до этого и без решений Всеправославного собора.
Но особенно острый в православной среде вопрос автокефалии даже не был поднят. И нам теперь и далее придется думать-гадать, что это за явление – «автокефалия». Ведь в современном мире оно почти мифическое, а о том, как её формировать и провозглашать, как оказалось, не смогли определить даже на Всеправославном соборе... Или не хотели.
В чём состоит важность вопроса автокефалии? Совсем не в том, что кто-то является её приверженцем или противником. Но в том, что немалое количество раскольнических группировок провозгласили свою независимость, манипулируя уже существующими каноническими нормами и историческими прецедентами,вводя в заблуждение большое количество людей. Разве единожды мы слышали фразы, подобно «Независимому государству – независимую Церковь!»?
То есть получается, что Церковь и дальше не защищена от подобных явлений, а единственное, что в этом вопросе спасает ситуацию – принцип соборности и каноничности. Ведь и они не дают исчерпывающего ответа на вопрос, что такое «автокефалия» и как она формируется. Принимая во внимание вышеизложенное, говорить об актуальности вопроса провозглашения автономии просто неуместно.
Далее хотелось бы выделить пункт «Миссия Православной Церкви в современном мире». И первое, что бросается в глаза – отсутствие предложений, скрытое за возведением высокопарных высказываний и цитат из Святого Писания. То есть в этом документе не прозвучало ни одного указания на то, как и в каких направлениях должна выстраиваться миссия Православной Церкви в мире.
Тут мы сталкиваемся с проблемой, которую можно назвать «бичом» Православия. Ведь, в сравнении с римо-католиками и протестантами различных деноминаций, миссия в Православной Церкви чаще всего становилась достоянием инициатив одного человека или группы лиц, которые ещё и сталкивались с внутренним сопротивлением. Выдающихся миссионеров Православной Церкви мы можем пересчитать по пальцам, а само явление миссии возведено в разряд такого себе полумистического явления, рассуждать о котором считается чуть ли не дурным тоном.
Возьмем, к примеру, Африканский континент. Несмотря на то, что в этом уголке мира Православная Церковь представлена несколькими патриархатами, основная доля христианского миссионерства среди африканского населения принадлежит именно римо-католикам и протестантам. При всем этом, деятельность инославных миссионеров абсолютно разноплановая: от элементарного предоставления гуманитарной помощи до лечения больных и раненых в зонах гражданских конфликтов. Но, невзирая на разные направления работы этих миссионерских корпусов, основная цель – обращение в Христианство.
Может ли сегодня чем-то подобным похвастаться хотя бы одна их Поместных Церквей? Вопрос риторический. Зато те единицы, из которых сегодня состоит миссионерский корпус Православной Церкви, в лучшем случае, воспринимаются юродивыми, в худшем – наказываются за собственные инициативы. Подобная ситуация свидетельствует о полном отсутствии миссионерского института в Православной Церкви, а значит, и миссионерства – как явления.
Выводы? С надеждой на лучшее…
Результативны ли собрания ради собрания? Судите сами… Кого-то устраивает уже сам факт, что событие подобного масштаба состоялось. Другие, наоборот, радуются тому, что Собор оставил после себя еще больший шлейф конфликтов и недоразумений. Но хотелось бы считать Критское собрание своеобразной «пробой пера», после которой должна быть проведена серьезная работа над ошибками.
Если Всеправославный собор действительно станет регулярным органом управления в Православной Церкви, своеобразным круглым столом, тогда хочется ожидать от него меньше деструктива и больше конструктива. Неплохо было бы привлекать к этим процессам более актуальные вопросы, чтобы следующие заседания не стали бы, как это – ни холодным, ни горячим.
