Damnosa quid non imminuit dies? (Чему не угрожает губительное время?)
(Чему не угрожает губительное время. Гораций)
Рыцарь. «Почему я не могу убить Бога во мне? Почему Он живет в унижении и муке, хотя я браню Его и стараюсь вырвать из сердца? Почему от Него никак не избавиться? Ты меня слышишь»?
Смерть. «Да».
Рыцарь. «Я хочу ведения, а не веры... Я хочу, чтобы Бог протянул мне руку, открыл Себя, заговорил со мной».
Смерть. «А Он молчит».
Рыцарь. «Я зову Его во тьме, там никого нету...»
Смерть. «Может, и нет».
Рыцарь. «Тогда жизнь ужасна. Нельзя жить перед лицом смерти, зная, что все – ничто».
И. Бергман «Седьмая печать».
ВСТУПЛЕНИЕ.
В последние десятилетия прошлого века стало появляться много интересных работ, посвященных философии истории. [*]
В них идет речь о том, что время, как одна из форм измерения мира, ведет себя подобно шарику, который с ускорением, вращаясь по кругу спиралевидной воронки, спускается в последнюю нижнюю точку неподвижной сингулярности. Что будет, когда время достигнет этой точки, ученые не знают.
Каждая последующая фаза исторического процесса всегда оказывалась более, чем в два раза, короче предыдущей. Начиная из десятков тысяч лет первобытного и первобытнообщинного строя и заканчивая более близкими к нам фазами, из которых средневековая длилась тысячу лет, постсредневековая – триста, капиталистическая – всего лишь сто, а наша, посткапиталистическая, судя по современным процессам глобализации и перекроя мира, продлится не более чем полвека.
Еще триста-пятьсот лет тому назад человек, покидая этот мир, находил его таким же, каким он был тогда, когда в нем появился. Знаний, полученных в юности, ему хватало на всю жизнь. Теперь технологии развиваются с такой скоростью, что через пять-семь лет после окончания университета твои знания становятся архаичными.
Я бы хотел поделиться с нашими читателями теми философскими размышлениями, которые возникли у меня в результате изучения этих научных работ.
ОСНОВНАЯ ЧАСТЬ.
Abyssus abyssum invocat (бездна взывает к бездне)
Пожалуй, главной особенностью эпохи нашего исторического эона является то, что человек утратил интерес к смыслу жизни. Благоговейно-сакральное уступает место прагматически-секулярному. Человечество живет сегодня, не зная, зачем. И это «незнание» хуже смерти.
Виктор Франкл открыл в немецком концлагере то, что смысл жизни человеку нужен больше, чем сама жизнь. Самая глубокая потребность человека – не наслаждение, как думал Фрейд, и не власть, как думал Адлер, а понимание смысла и цели того, ради чего мы живем и умираем.
Миллионы людей вокруг нас живут ужасной, бессмысленной жизнью. Постепенно возникла ситуация, когда человек заменил Бога магией. Современная наука преследует ту же цель, что и магия – подчинить реальность своим хотениям. Только заговоры заменены технологиями. Пока высшей реальностью был Бог, человек искал Бога и учился согласовывать свою жизнь с Его волей. Но когда произошло то, что «Gott ist tot» («Бог умер» – Ницше), технология заменила богословие. У человечества остались две реальности – его Эго и окружающая его природа. Это два царства современного Вавилона.
Если Бог нам уже не Отец, то и Природа перестала быть для нас Матерью. Человечество с не оплодотворенной Богом душой начало неистово насиловать свою мать, «овладевать природой». От этого инцеста стали появляться уродливые дети. Материальная и социальная инженерия овладели обществом, но счастья они так и не принесли.
Ab igne ignem (от огня огонь)
Особенно поучительны здесь печальные истории революций. В каждой из них – обещание и выполнение, идеал и реальность – не отличаются. Сравните «свободу, равенство, братство» с гильотиной и с диктатурой Наполеона; «новый порядок», обещанный большевиками – с послереволюционной анархией и «диктатурой пролетариата». Розовые лозунги «революції гідності» и страшную братоубийственную бойню, которые после нее последовали. Сколько нам нужно еще пролить собственной крови, чтобы поумнеть?!
Более чем наивно думать, что все это делает горстка «плохих людей», измываясь над великим множеством «хороших». «Горстку» всегда порождает «множество». Каждый раз мы строим общество из себя, а это материал негодный. Причина неправды – в нас, а не в ком-то ином. Поэтому единственной реальностью нашего мира становится реальность смерти.
Место, где раньше жил Бог, стало пустым. Там образовалась дыра, из которой дует сквозняк тартара. Мы пытаемся заткнуть эту дыру, набивая свои животы и карманы, но сердце при этом остается пустым. Когда жизнь перестает быть дорогой на небо, она становится каруселью без веселья. Она похожа на карикатуру, где Иван ставит ночью на кучу камней столп с фонарем. Прохожий у него спрашивает: – Зачем ты фонарь поставил? – Чтобы машины на кучу не наехали. – Молодец, а кучу кто сложил? – Я. – Зачем? – Чтобы фонарь не упал.
Argumentum a posteriori (доказательство на основании опыта)
Для чего вся эта суета, которую мы называем жизнью? Фабрика услад технологического общества – это нескончаемая игра, которую мы называем современной жизнью. Человек делает вид, что ему нужны удовольствия, власть, богатство, успех, добивается всего этого и тогда уже делает вид, что он счастлив. Но ребенок, который живет в нас, знает, что нам нужна бесконечная радость и никак не меньше; и еще он знает, что у нас ее нет. Под верхним слоем, под волнами услад и неудовольствий, остается глубокий голод сердца.
Этому ребенку, который живет в нашем сердце, все время пытаются всунуть в руки «LEGO», планшеты, пластмассовых солдатиков, мобильные телефоны, а он, подержав все это некоторое время, снова тянется к следующей коробке в надежде, что там будет живой щенок или котенок.
Кто нам внушил такую мысль? Кто нам сказал о Небе? Как мы может искать то, что никогда не знали, и не видели? Представьте себе такой рай, который не надоел бы вам через пару сотен лет по земному времени. Чтобы мы не придумали, о чем бы не мечтали, мы не сможем себе это представить. Но почему-то мы знаем и ищем неведомое не меньше, чем утраченного друга.
Дети нашего Эго и изнасилованной нами Матери-Природы не выполняют своих обещаний. Они так и не дали нам неба на Земле или хотя бы кусочек от его счастья. Паскаль хорошо сказал: «Все ищут счастья, и все жалуются, что не смогли его найти. Такая долгая проверка могла бы давно убедить нас, что мы неспособны достигнуть счастья собственными силами; что бездонную пропасть заполнит только бесконечное». Голод сердца невозможно удовлетворить обезьяньим кормом.
То, что наука считала камнем, стало песком; утесы ее самоуверенности обратились в барханы сомнений. Небытие весомо и реально, как слепота или смерть, и человечество пытается спрятаться от этого страха в кайфе удовольствий, социальной борьбы или метафизического самообмана.
Memento mori (помни о смерти)
Мы ощущаем время, как врага, потому что скользим по нему к реальности смерти. Память – единственная дамба в этом мире, которой мы можем остановить реку времени. Воспоминания драгоценны, ибо мы вынесли их из прошлого, как Робинзон Крузо – вещи с корабля. Но корабли наши тонут, и дамбы рушатся.
Однако время и смерть – не только наши враги, но и самые верные друзья. Они, обрамляя нашу жизнь, придают ей великую ценность. Когда мы думаем о том, что умрем, жизнь многократно повышается в цене. Вспомните какое-нибудь событие своей жизни. Потом представьте, хорошо представьте, что вам осталось жить несколько минут. Теперь вспомните снова то же самое. Каким драгоценным оно вам покажется!
Проделаем это со всей нашей жизнью и увидим, что смерть не только превращает жизнь в «прошлое», – она придает прошлому жизнь; не только обращает все ценное в «былое», но и придает былому величайшую ценность. Тоскуя по безвозвратно ушедшему, мы видим его глазами смерти, хотя еще живы. Смерть – это самая драгоценная окантовка нашей жизни. Время и смерть делают жизнь драгоценной, но не вечной. Мы же тоскуем по вечности, даже если не знаем, что это такое.
Вселенной безразличны наши горести. В ней смертно все, от молекул до галактик. То, что возникает, то и исчезает. Она может удовлетворить все наши желания, кроме главного. Вселенная – это шведский стол, где есть все, пока не дойдет дело до коронного блюда. Только мы раззадорим аппетит, и тут нам предложат пустоту. Только мы почувствуем красоту жизни, ее аромат, вкус, запах, как приходит часовщик и, указывая на стрелки времени, говорит: «Пора собираться на кладбище». Если бы не было Откровения Бога о Себе, если бы не было Голгофы и страданий Спасителя, то можно было бы предположить, что миром правит даже не случай, а некий вселенский садист, который раскладывает приманки, чтобы вернее погубить нас. Но через строки Библии прорисовывается замысел, план, рисунок любящего Отца, Которому мир не безразличен.
ВЫВОД.
Вот в чем наша главная беда, главная неудача – нам не удовлетворить самое глубокое желание. Земная неудовлетворенность – путь к небесной радости. Блез Паскаль как-то сказал: «Существует только три рода людей – те, кто нашли Бога и служат Ему; те, кто ищут Его; те, кто Его не ищут. Первые – мудры и счастливы, третьи – глупы и несчастны, а те, кто посредине, несчастливы, но мудры». Черта, разделяющая небо и ад проходит между вторыми и третьими. Малколм Магридж увидел величайшее благо в самой тяжкой нашей печали, так называемом отчуждении. Он пишет: «Для меня, к великому моему счастью, всегда оставалось окошко, через которое сочился свет. Я ощущал порой – до ужаса сильно, что я чужой в этой чужой стране, пришелец, а не туземец. Как ни странно, ощущение это утешало меня, даже радовало. Я стараюсь услышать далекую музыку моей настоящей родины, стараюсь увидеть вдали, как яркий свет. Я понял, что единственное несчастье, которое может нас постигнуть, – чувство, что здесь, на земле, мы «как дома». Пока мы здесь чужие, мы не забудем, что есть место, где мы свои...
* См: Фрэнсис Фокуяма. «Конец Истории и последний человек». Изд. Free Press. 2004. / «От древнейшего человека до наших дней». Дьяконов И.М. – М.: КомКнига, 2007. – 384 с / Мальтус Т.Р. «Опыт закона народонаселения» М., 1895 / Капица С.П. Курдюмов. С.П. Малинецский Г.Г. «Синергетика и прогнозы будущего». Изд З.М.: Урсс 2003. – 288 с.
