I Вселенский Собор: утверждение единосущия Отца и Сына

Вселенские Соборы, проходившие в первом тысячелетии христианской истории, дали нам сформулированное вероучение, канонические правила и пример того, как нужно решать спорные вопросы. Мы очень часто пытаемся какие-либо свои тезисы или утверждения подкрепить авторитетом Вселенских Соборов. Но много ли мы знаем об этих Соборах? О том, как они проходили, в каких исторических условиях, почему на их рассмотрение выносились именно эти вопросы, а не иные, и как в дальнейшем исполнялись решения Соборов? Все это необходимо знать для того, чтобы правильно понимать смысл Соборных решений и правильно применять эти решения в сегодняшней реальности. Вашему вниманию предлагается серия статей о Вселенских Соборах, в которых мы попытаемся в какой-то, весьма малой, мере ответить на поставленные вопросы, а также надеемся побудить интерес читателей к более глубокому изучению истории Вселенских Соборов и церковной истории вообще.

Арий, ересь и Символ веры

В двух словах Первый Вселенский Собор можно описать так: пресвитер Арий стал утверждать, что Сын Божий не есть Бог по существу, что Он был сотворен Отцом и что было время, когда Он не существовал. Вселенский Собор собрался в Никее в 325 г., отверг это учение как ересь и утвердил Символ веры, известный под именем Никейского.

Однако арианство продолжало сотрясать Церковь еще многие столетия и в некотором смысле продолжает сотрясать до сих пор. По сути дела, отделение от Церкви латинян (католиков) произошло под влиянием арианства, ведь «филиокве», католический догмат о схождении Святого Духа от Отца и Сына, есть не что иное, как реакция на арианство. Ариане учили, что Сын не равен Отцу, а западные епископы, чтобы ну уж совсем утвердить единосущие Отца и Сына, обратились к другой крайности, стали утверджать, что Сын настолько равен Отцу, что даже Святой Дух в равной степени исходит от Них Обоих. Первое соборное утверждение «филиокве» на Западе произошло на Поместном Третьем Толедском Соборе в 589 г., когда к Церкви присоединились ариане-вестготы.

Кстати, горячим сторонником арианства являлся Исаак Ньютон.

Причины Собора в Никее и подготовка к нему

Константин Великий, римский император, сделавший христианство государственной религией, стремился к единству империи, а коль христианство стало таковой государственной религией, то и оно, по мнению Константина, должно было быть единым. Поэтому он активно вмешивался в церковные дискуссии с целью добиться этого единства, используя при этом организационный и силовой ресурс подвластной ему империи.

Так, еще в 313 г., когда был издан Миланский эдикт, согласно которому христианство становилось еще не государственной, а всего лишь легальной религией, Константин созвал в Риме Собор, который должен был положить конец донатистским спорам. На Соборе донатисты были осуждены, и Константин издал указ, по которому епископы-донатисты были приговорены к изгнанию, а их церкви – конфискованы. Таким образом был создан прецедент, и христианские лидеры поняли, что могут использовать в своих религиозных спорах политический ресурс, что они и стали делать.

Был создан прецедент, и христианские лидеры поняли, что могут использовать в своих религиозных спорах политический ресурс, что они и стали делать.

Религиозная предпосылка возникновения арианства заключалась в том, что как раз в это время в Церковь начали вливаться массы язычников из разных слоев общества, которые не столько стремились к спасению души, сколько хотели присоединится к Церкви, имеющей перспективы стать государственной. С другой стороны, сама Церковь увидела в этом хорошие перспективы роста и стремилась поддержать эту тенденцию. Но этим массам народа преимущественно с языческим самосознанием нужно было как-то объяснить христианское представление о Боге.

Среди тогдашней интеллигенции доминировало представление о том, что существует множество богов с маленькой буквы, но есть некий единый Бог, «Summus Deus», как первопричина всего. Понятие о Троице было слишком иррациональным, и существовало огромное искушение свести Троицу к упрощенному монотеизму Бога Отца, что, собственно, и сделал Арий.

Арий, бербер по национальности, был родом из Ливии. Он обучался христианству в школе известного Лукиана Антиохийского и достиг большой учености. Кроме этого он отличался большой ревностью в служении Церкви, был красноречивым проповедником и вел строгую аскетическую жизнь.

Как описывает церковный историк Созомен, Арий был высокого роста, довольно худощавым; в убогой одежде он производил большое впечатление на окружающих, считавших его подвижником. В начале IV в. он пришел в Александрию, где тамошний епископ Ахилла рукоположил его во пресвитера. После кончины Ахиллы Арий был одним из основных кандидатов на Александрийскую кафедру, но на выборах (в то время епископы выбирались общиной, а затем рукополагались окрестными епископами) проиграл с небольшим отставанием Александру. Таким образом появился еще и психологический фактор в виде неудовлетворенного честолюбия Ария.

Среди тогдашней интеллигенции доминировало представление о том, что существует множество богов с маленькой буквы, но есть некий единый Бог, «Summus Deus», как первопричина всего.

Высказывать свое лжеучение Арий начал с того, что в проповедях стал часто цитировать слова книги Притчей: «Господь созда Мя в начало путей своих» (Притч. 8: 22), применяя их к пояснению существования Сына Божия. Развивая свои мысли, Арий договорился до того, что заявил, что Троица есть в сущности Единица, на что епископ Александр отреагировал запретом Арию публично высказывать свое учение. Арий не подчинился и сколотил вокруг себя сильную партию сторонников, насчитывавшую примерно треть всего клира Александрийской Церкви.

Кроме этого он стал рассылать письма с изложением своего учения и в другие Церкви Малой Азии, где также приобрел немало сторонников, которые стали защищать Ария перед Александром Александрийским. Одним из самых ярых сторонников Ария оказался епископ Евсевий Никомидийский, который был близок к императору Константину и который крестил его перед смертью в 337 г. Александр созвал в Александрии Собор, который низложил Ария и всех его единомышленников, в том числе и епископов (количество епископов в то время было довольно большим).

Но Евсевию удалось склонить на сторону ариан многих епископов на Востоке империи. Не без его влияния император Константин написал в Александрию письмо, в котором призвал прекратить «пустячный» спор. Письмо было адресовано и Арию, и Александру и содержало такие слова: «Ведь это же пустые слова, споры по ничтожному вопросу. Для умственной гимнастики специалистов, может быть, и неизбежны такие споры, но нельзя же смущать ими слух простого народа. Виноваты оба: и Александр, и Арий. Один задал неосторожный вопрос, а другой дал необдуманный ответ».

Сторонники и противники арианства собирали несколько Поместных Соборов, на которых утвердили каждый свою точку зрения. Это вынудило императора указом созвать Вселенский Собор в Никее и профинансировать его проведение за счет казны.

Это письмо повез в Александрию епископ Осий Кордубский, исповедник, пострадавший в гонение Диоклетиана. Он пользовался большим уважением Константина и был его основным советником в церковных делах. Осий поехал в Александрию с намерением примирить стороны, но, разобравшись на месте в сути спора, всецело встал на сторону епископа Александра и постарался убедить императора в серьезности вопроса. Сторонники и противники арианства собрали несколько Поместных Соборов, в том числе и на Западе, на которых утвердили каждый свою точку зрения. Это вынудило императора созвать своим указом Вселенский Собор в Никее и профинансировать его проведение за счет казны.

Ход Никейского Собора и его основные решения

Собор проходил с конца мая по конец августа 325 г. За это время число участников Собора и личностный состав менялись. Свидетельства о количестве участников разнятся, Константин Великий в речи к Собору называет цифру «более 300». Как известно, в богослужебных текстах фигурирует цифра 318. Среди них было всего два представителя от Западной Церкви в сане пресвитеров: Викентий и Витон.

Начался Собор пышным императорским парадом. Константин Великий прошествовал в зал заседаний в золотых одеждах, его приветствовал председательствующий на Соборе епископ (по всей видимости, Осий Кордубский), после чего император обратился к Собору с речью на официальном латинском языке, хотя аудитория была в основном грекоязычной и речь пришлось затем переводить.

Речь была довольно пафосной, в стиле тех времен: «Не медлите, о други, служители Божии и рабы общего нашего Владыки Спасителя! Не медлите рассмотреть причины вашего расхождения в самом их начале и разрешить все спорные вопросы мирными постановлениями. Через это вы совершите угодное Богу и доставите величайшую радость мне, вашему сослужителю».

Далее начались прения, которые были довольно жаркими, и Константин принимал в них самое деятельное участие. Историк Евсевий Кесарийский пишет об этом: «Кротко беседуя с каждым на эллинском языке, василевс был как-то усладителен и приятен. Одних убеждая, других увещевая, иных, говорящих хорошо, хваля и каждого склоняя к единомыслию, василевс наконец согласил понятия и мнения всех о спорных предметах».

Вряд ли сторонники арианства были в восторге от этого слова, но перечить императору не решились, и большинство Собора проголосовало за.

Император желал, чтобы все пришли к согласию и единство Церкви сохранилось, способствуя таким образом и единству империи. Большинство членов Собора склонялось на сторону ариан, однако Евсевием Кесарийским был предложен компромисс, состоявший в том, что Собор должен подтвердить приверженность самому распространенному в то время Крещальному Символу веры, который звучал так: «Веруем во Единого Бога Отца, Вседержителя, Творца всех видимых и невидимых. И во Единого Господа Иисуса Христа, Сына Божия, Бога от Бога, Света от Света, Жизнь от Жизни, Сына Единородного, Перворожденного всей твари, прежде веков от Отца Рожденного, через Которого и произошло все… Воплотившегося… Веруем во Единого Духа Святого».

Император всецело одобрил данный текст, но предложил от себя добавить в него слово «омоусиос» – единосущный. Предполагается, что в уста императора это слово вложил Осий Кордубский, который вместе с Александром Александрийским и Афанасием Великим (на то время диаконом, сопровождавшим Александра) чуть ли не единственные из всех участников Собора вполне отдавали себе отчет в том, насколько арианство ниспровергает саму сущность христианской веры.

Вряд ли сторонники арианства были в восторге от этого слова, но перечить императору не решились, и большинство Собора проголосовало за. Вслед за этим были проголосованы и еще некоторые изменения Символа, усиливающие его антиарианское звучание: добавлено слово «несотворенного» и разъяснение «из сущности Отца». Таким образом, окончательный вариант Никейского исповедания веры стал таким:

«Веруем во Единого Бога, Отца, Вседержителя, Творца видимого и невидимого. И во Единого Господа Иисуса Христа, Сына Божия, рожденного от Отца, Единородного, т.е. из сущности Отца, Бога от Бога, Света от Света, Бога истинного от Бога истинного, рожденного, несотворенного, единосущного Отцу, через которого все произошло как на небе, так и на земле. Нас ради человеков и нашего ради спасения сошедшего и воплотившегося, вочеловечившегося, страдавшего и воскресшего в третий день, восшедшего на небеса и грядущего судить живых и мертвых. И в Святого Духа».

После самого Символа следует и анафематствование: «А говорящих, что было время, когда не было Сына, или что Он не был прежде рождения и произошел из не сущего, или утверждающих, что Сын Божий из иной ипостаси или сущности, или создан, или изменяем – таковых анафематствует кафолическая (вселенская, – Ред.) Церковь».

Довольно удивительным можно считать то обстоятельство, что большинство арианствующих участников Собора не выражало на самом Соборе активный протест против таких явно антиарианских определений.

Эти догматические постановления были оформлены в двух Актах: от лица самого Собора и в виде указа императора, придававшего им силу закона во всей империи. Довольно удивительным можно считать то обстоятельство, что большинство арианствующих участников Собора не выражало на самом Соборе активный протест против таких явно антиарианских определений. Это объясняется не только нежеланием перечить императору, но и тем, что богословская терминология того времени была недостаточно разработана и под одними и теми же терминами часто понималось разное содержание. Следствием этого было то, что как раз таки после Собора настоящие споры и разгорелись.

Кроме осуждения арианства, Собор осудил и некоторые другие ереси, провозгласил окончательное размежевание с иудаизмом, праздничным днем вместо субботы утвердил воскресение, определил день празднования Пасхи, а также принял 20 канонических правил, касающихся внутренней жизни Церкви.

Кстати, в качестве интересных примеров, иллюстрирующих неправоту тех, кто призывает к неуклонному соблюдению буквы канонических правил (вроде некоторых российских богословов, утверждающих неканоничность самостоятельности УПЦ), можно привести Правило 15, запрещающее священнослужителям переходить на другие кафедры и приходы: «…дабы из града во град не преходил ни епископ, ни пресвитер, ни диакон. Аще же кто, <…> таковое что-либо предприимет, <…> распоряжение да будет совершенно недействительно…» По этому правилу примерно 95% всего епископата во всех Поместных Церквях являются «неканоничными», не говоря уже об иереях и диаконах. Или Правило 17, запрещающее любому клирику давать деньги в рост под страхом извержения из сана. Если сегодня кому-то придет в голову исполнить букву этого Правила, то придется извергнуть из сана всех епископов, священников, диаконов и даже церковнослужителей, т.е. весь клир, у которых имеется депозит в банке.

Сказанное не является призывом к пренебрежительному отношению к каноническим правилам, а всего лишь показывает, что нужно прежде всего руководствоваться духом правил, их внутренним смыслом, в конце концов заповедью любви к ближним, а не пытаться исполнить буквальное предписание правила, принятого в совершенно иных реалиях.

Последствия Никейского Собора

Непосредственным итогом Собора было то, что император Константин распорядился всех несогласных с Никейским определением лишить своих кафедр и отправить в ссылку. Таковых нашлось немного. Большинство сторонников арианства оказалось оппортунистски настроенным и подписало определения из нежелания перечить императору. Так, идейный арианин Секунд Птолемаидский писал Евсевию Никомедийскому: «Ты, Евсевий, подписал, чтобы не попасть в ссылку. Но я верю Богу, что не пройдет и года, как тебя тоже вышлют».

Однако надежды Константина на то, что Никейский Собор водворит мир в Церкви, не оправдались. Скрытые ариане продолжили свое дело, они писали различные полемические трактаты, в которых не противоречили открыто Никейской вере, однако призывали толковать ее как можно шире, в действительности включая в это широкое толкование свои арианские мудрования. Все это делалось под лозунгом такого нужного императору примирения и восстановления единства в Церкви.

Сторонники арианства не брезговали прибегать и к откровенной клевете для смещения своих противников.

В 328 г., через три года после Никейского Собора, сосланных ариан стали возвращать обратно. Это вызвало еще большие нестроения, поскольку их кафедры уже были замещены другими епископами. В том же 328 г. скончался Александрийский епископ Александр и на его место единогласно был избран Афанасий Великий, ставший оплотом Никейского исповедания. Сторонники арианства не брезговали прибегать и к откровенной клевете для смещения своих противников. Например, того же Афанасия обвиняли в том, что он убил некоего епископа Арсения, отрубил его руку и спрятал ее для колдовских обрядов. Вскоре этого Арсения нашли живым и здоровым, но у клеветников нашлись другие обвинения.

В 330 г. начались уже репрессии против сторонников Никейского исповедания. Постепенно становившийся на сторону более многочисленных ариан император лишал кафедр и ссылал православных епископов так же, как незадолго до этого поступал с их оппонентами. 

Стремясь все-таки примирить противоборствующие стороны, император Константин вызвал к себе Ария и уговаривал его вернутся в Церковь, к своему Александрийскому епископу Афанасию. Арий в ответ сочинил формулу: «Веруем во единого Бога Отца, Вседержителя и в Господа Иисуса Христа, Сына Его, из Него прежде всех эонов происшедшего», на основании которой согласился примириться с Афанасием. Константин посчитал эту формулу вполне совместимой с Никейским исповеданием и приказал Афанасию принять Ария. Афанасий, естественно, отказался, чем и навлек на себя немилость императора.

В 335 г., в год 30-летия своего правления империей, Константин созвал Собор в Тире, к которому обратился с письмом (фактически приказом), призывая все-таки восстановить церковный мир. Этот Собор осудил Афанасия, который был отправлен в ссылку. В 341 г. состоялся Антиохийский Собор, который задумывался как Вселенский и некоторыми даже продвигался в таковом качестве. Этот Собор утвердил некое среднее учение между арианством и никейством, приняв так называемые Четыре догматические формулы, которые в общем не противоречат Никейскому символу, однако устраняют из него термин «омоусиос», единосущный.

Огромную роль в окончательном утверждении Православия сыграли три святителя, которых называют Великие Каппадокийцы: Василий Великий, Григорий Богослов и Григорий Нисский.

В полемике между двумя противоборствующими сторонами появились различные термины, цель которых была найти такую формулу, которая бы устроила всех. Так, предлагалось утвердить, что Сын Божий:

• соприсущий Отцу;
• неподобный Отцу;
• подобносущный Отцу;
• подобный Отцу.

Подобные формулировки сейчас называются историками как новое арианство или позднее арианство.

Арианские споры сотрясали Церковь вплоть до 381 г., когда на Втором Вселенском Соборе была однозначно утверждена Никейская вера с ее краеугольным определением, что Сын Божий единосущен Отцу. Были такие периоды, когда ариане торжествовали, а немногие православные епископы томились в изгнании и ссылках. В эти периоды арианство (или, если можно так выразится, христианство в виде арианства) приняли многие варварские народы: готы, вандалы, бургунды, свевы, лангобарды и другие. Затем ситуация начала разворачиваться в другую сторону, появились богословы, которые в своих трактатах стали убеждать в истинности именно Никейского исповедания.

Огромную роль в окончательном утверждении Православия сыграли три святителя, которых называют Великие Каппадокийцы: Василий Великий, Григорий Богослов и Григорий Нисский. Они разработали четкую богословскую терминологию, определили основные понятия и представили Троичное богословие в систематическом и законченном виде. На Втором Вселенском Соборе это учение было утверждено.

Выводы

Знакомясь с историей Первого Вселенского Собора, нельзя не задаться двумя вопросами:

Первый вопрос: чем опасно учение Ария? Почему нельзя было принять логику Константина Великого, согласно которой единство Церкви было выше богословских разногласий? Почему нельзя было согласиться на примирительные формулы, вроде бы не противоречащие ни тому, ни другому вероопределению? Почему так важно было утвердить именно единосущие Отца и Сына?

Ответ на этот вопрос кроется в понимании того, что есть спасение человека. Спасение есть освобождение от рабства греха и смерти, воссоединение человека с Богом. Это и было сделано Иисусом Христом, Сыном Божиим, ставшим Сыном Человеческим. Но если Сын Божий не есть истинный Бог, если Он не единосущен Отцу, если Он всего лишь некое высшее сотворенное существо, тогда наше единение с Богом во Христе – всего лишь иллюзия. Этого единения онтологически не происходит, а значит, и спасение не достигается. Святитель Афанасий Великий учил, что Сын Божий, Христос «вочеловечился для того, чтобы и мы обожились». Если Он не Бог, то наше обожение невозможно.

Второй вопрос – это недоуменное удивление: где же в омуте всех этих интриг, подлостей, политических расправ, буйства честолюбия и прочих страстей, которые сопровождали арианские споры, где же во всем этом Промысел Божий?

Этот Промысел видится в том, что Никейский Собор, задуманный для того, чтобы принять вероучительную формулировку, которая устраивала бы всех, на самом деле принял такую, которая четко и категорично разделяет истинную веру от лжеучения. Меньшинство епископов, а точнее единицы, которые мыслили православно и которые отдавали себе отчет в том, чем грозит христианству принятие лжеучения Ария, сумели каким-то чудом добиться включения в Символ веры краеугольного слова «омоусиос», единосущный.

Чудом также может считаться и то, что арианство, которое полностью восторжествовало после Никейского Собора и было поддержано императором, в конце концов было признано лжеучением и отвергнуто Церковью.

Вместе с тем Первый Вселенский Собор показал, что богословские разногласия и споры можно решать не только с помощью методов убеждения, молитвы и подвижнической жизни, но и при помощи светских властей, силовых методов, репрессий и расправ с инакомыслящими. Это часто делало отстаивание православного учения и борьбу с ересями заложниками политической борьбы, когда торжество (в данный исторический момент) того или иного учения обуславливалось не его истинностью, а тем, кто в данный момент находится при власти и кто на эту власть имеет большее влияние.