Чему нас может научить чудо Покрова Пресвятой Богородицы
Поводом для установления праздника Покрова послужило чудесное избавление горожан от напасти. Впрочем, и помимо этого чудо Богородицы примечательно и назидательно.
Событие, которое лежит в основе праздника Покрова Пресвятой Богородицы хорошо известно: во время того, как Константинополю угрожало иноплеменное войско (то ли сарацин, то ли наших далёких предков – руссов), горожане собрались во Влахернской церкви на всенощное бдение. Среди народа в храме присутствовал блаженный Андрей Христа ради юродивый с учеником Епифанием. В какой-то момент оба увидели Богородицу, Которая, прошествовав над молящимися «по воздуху» сначала молилась, а затем сняла с Себя головной покров и простёрла его над предстоящими людьми. Как следствие, опасность вскоре миновала.
Итак, чудесное избавление от напасти послужило поводом к установлению праздника. Впрочем, и помимо этого чудо Богородицы примечательно и назидательно. Начать, хотя бы, с того, что к Константинополю подступило вражеское войско.
События в жизни происходят не сами по себе и нам, христианам, это хорошо известно. За любым жизненным обстоятельством стоит либо воля Бога, либо Его попущение. Соображения, которыми руководствуется Всевышний, всегда одни – наше спасение, а в каждом конкретном случае – наша польза: прежде всего, душевная. Судьбы народов, в данном случае, мало отличаются от частных судеб людей. Бог одинаково заботится и о каждом отдельном человеке, и о народах и племенах.
Итак, Господь попускает вражескому войску вплотную приблизиться к столице Византийской империи. Зачем? Что было на уме у нападающих, мы можем утверждать наверняка – вряд ли ими руководило что-то, кроме желания поживиться. А что же византийцы? Понятно, что ощущение близкой опасности подтолкнуло их просить милости у Бога и объединило в молитве. Хотя, можно полагать, что не только в молитве. Как правило, попадая в сложную ситуацию, христианин, обращаясь к Богу, вспоминает и о своих грехах. В самом деле, если Господь вразумляет скорбью, то причиной тому, как правило, служит грех. Причём явно не мимолётный или невольный.
О том, что столица огромной империи, «город царя и синклита», никогда не отличался особым благочестием жителей, мы хорошо знаем из истории.
Грешащий несознательно и ненамеренно человек не нуждается в таком вразумлении, которое внушит ему скорбь или страх. Он либо исправляется сам, либо вразумляется самим течением жизни. О том же, что столица огромной империи, «город царя и синклита», никогда не отличался особым благочестием жителей, мы хорошо знаем из истории. Одних только придворных интриг хватило бы на то, чтобы человеколюбие в отношении «благоверных и благочестивых» со всей многочисленной челядью Господь отложил бы до лучших времён. Поверьте, я не преувеличиваю.
Возьмём хотя бы такой факт: в Византийской империи не существовало полноценного династического правления. Были, конечно, царствующие династии, однако из-за частых переворотов, заговоров, регулярного вмешательства армии, появления узурпаторов и просто убийств императоров политическими оппонентами, собственными придворными, личными врагами и заклятыми друзьями, они, за редкими исключениями, держались у власти не дольше двух-трёх поколений.
Вечные пертурбации на крови были столь привычны для власти и общества, что ради сомнительной легализации власти императоров, захватывавшей престол силой, был придуман чин венчания на царство (тот самый, на который и сегодня ссылаются разнообразные монархисты для обоснования своих теорий о богоустановленности монархии). Константинопольский обыватель тоже, как говорится, не лыком шит: пристрастие к разного рода зрелищам, регулярные общественные волнения, бунты, нравственная распущенность как среди знати, так и среди общественных низов.
И как сразу изменились и власть, и общество, и обыватели! Во Влахернской церкви яблоку негде было упасть, а ведь в греческих городах не так как у нас – сорок храмов на полтора миллиона жителей. Погуляйте по улицам старых греческих городов. Храмы в них буквально на каждом углу.
Разбудить, отрезвить, поставить на место такой народ можно было только предельно жёсткими средствами. Вот и послал Бог иноплеменников. И как сразу изменились и власть, и общество, и обыватели! Во Влахернской церкви яблоку негде было упасть, а ведь в греческих городах не так как у нас – сорок храмов на полтора миллиона жителей. Погуляйте по улицам старых греческих городов. Храмы в них буквально на каждом углу. Учитывая приверженность греков древним традициям, можно не сомневаться, что и Константинополь был богат храмами. И пусть не в каждом из них была, как во Влахернском, своя чудотворная икона, но, можете не сомневаться, в описываемый момент в них тоже едва ли было пусто.
И вот, как итог покаяния и единого молитвенного порыва горожан, Божия Матерь являет чудо: перепуганным цареградцам теперь видно, что над ними и над городом – покров Богородицы.
О чём заставляет задуматься это событие? В первую очередь, о беспредельной любви Бога к Своему непутёвому творению. Думаете, жители Константинополя, как ниневитяне, посыпали головы пеплом, возложили на себя покаянный пост и с той поры жили в праведности? Едва ли. Спору нет, в своём молитвенном порыве они были искренни. И покаяние их, наверняка, было искренним. Но, давайте начистоту, на сколько нас обыкновенно хватает после исповеди, пусть даже и очень внимательной, подробной и искренней? Одним хватает пройти или проехать от храма до дома, другие выдерживают до вечера. Есть даже такие, которым хватает сил до следующего дня. А дальше? А дальше жизнь входит в привычную колею.
И так продолжается годами: привычная жизнь с привычными грехами, говение, исповедь, причащение, ещё немного усилий и снова обычная жизнь. Думаете, у жителей Константинополя было иначе?
Ну, хорошо, над ними нависла серьёзная опасность, каялись они искренне и молились самозабвенно, Бог явил им чудо. Такое не забудешь за неделю-две, но за неделями прошли месяцы, за месяцами годы, за годами века. И что-то не заметно в этих веках промежутка времени, когда бы раскаявшиеся, поражённые чудом константинопольцы оставили прежние грехи, забыли про интриги, отвлеклись от ставок на ипподроме и зажили праведно и свято.
И, тем не менее, в конкретный момент времени Бог внемлет молитве бедствующих горожан. И помогает. И прощает, хотя, по всеведению Своему знает, что все эти душ высокие порывы, хоть и искренни, но, увы, ненадолго. Такова она – Божия любовь. Не знает она препятствий и даже человеческий грех ей не помеха.
Не пора ли откликнуться на эту любовь настоящим, действенным покаянием, чтобы совершенно пребывать в ней не три дня до причастия и один день после, а на всякий час жизни. И главное, что это – в наших руках.
И если, как часто бывает, эти руки всё никак до действенного покаяния не дойдут, то не стоит ли приложить побольше усилий, чтобы Богу не стимулировать нас, неисправимых, в том числе и средствами столь же действенными, сколь и те, которые сполна испытали на себе жители Константинополя.
