Апология безобразия и богословие красоты
9 сентября мир отмечает Международный день красоты, и это стало поводом поговорить о красоте с богословской точки зрения. А поговорить тут, действительно, есть о чем.
Девятого сентября отмечается Международный день красоты. Нам его подарили в 1995 году по инициативе Международного комитета по эстетике и косметологии. Это праздник для людей всех тех профессий, которые делают все возможное, чтобы манящий «синдром Стендаля» смог ощутить на себе каждый из нас. В легкой форме он проявляется в виде учащенного сердцебиения, головокружения и даже нехватки воздуха от соприкосновения с прекрасным. Как он проявляется в психической патологии, нам лучше не знать. Для меня же этот праздник стал поводом поговорить о красоте со стороны самых разных богословских аспектов.
Красота не имеет четких критериев и, соответственно, не может быть выражена в виде определения. Всезнающий Google вам подскажет, что красота – это эстетическая категория, а эстетика – это учение о прекрасном. Но это вовсе не приблизит нас к пониманию того, чем же является красота на самом деле.
Красота и безобразие творения
С красотой мы встречаемся уже в самых первых строках Библии. Каждый творческий акт автор книги Бытия заключает словом о том, что Бог увидел, что это «ХОРОШО» (от греч. «καλός» (калос), что буквально означает «красиво»). В сирийском переводе Пешито это передаётся через слово «шапит», которое также означает красоту.
Но прежде, чем создавать нечто красивое – свет, воду, землю, день и ночь, Бог создает некрасивое. После «начала» появляется не сразу красота, а сначала «пустота» и «тьма над бездной» (Быт.1.2) Безвидность безобразия предваряет благовидность красоты. По хронологии времени безобразие возникло раньше, чем красота. Далее, согласно библейскому тексту, над всем этим неразвитым, негармоничным и неэстетичным первозданным хаосом витает Дух Божий, который подобно материнской птице насиживает его потенцией своей творческой энергии.
В дальнейшем из этого процесса начнет формироваться некое сплетение красоты и безобразия в разных видах, формах и пропорциях. Во всем том красивом, что будет появляться в мире, в той или иной степени будет присутствовать первичная безобразность.
Красота мира и человека
Мы не знаем ничего, что касается творения ангельского мира. Возможно, он и представлял собой чистую светоносную красоту. Но то, что с некоторыми из ангелов произошло позже, говорит о том, что «бездна тьмы» как потенция в них всё-таки оставалась. Человек занял место связующего звена между материальным миром и миром духовным, имея в себе элементы каждого из этих миров. Его задача была, с одной стороны, продолжать делать мир красивым, упорядочивая его первозданный хаос, а с другой – через потенцию своего духа приводить мир не только к материальной гармонии, но и к обОжению.
Были ли первые люди красивы в самом высоком понимании этого слова? По некоторым из дошедших до нас преданий Люцифер посчитал человека не настолько красивым, чтобы высказывать ему свое почтение.
Некоторые древние толкователи Библии учат о том, что Бог, вводя человека в мир, повелел преклонить перед ним колени всему Ангельскому воинству. Но самый высший ангел отказался кланяться этой одухотворенной глине. После чего он поднял бунт и стал сатаной (противником). Бог же с самого начала знал о том, что Ему Самому предстоит стать человеком.
Красота и безобразие человеческого творчества
Для нас важно то, что идея красоты дает обоснование человеческому творчеству. Заповедь Божия, данная человеку, возделывать рай и превращать в него все мироздание, по сути, и означает – делать мир красивым. Образно выражаясь, Господь создал деревья, траву, кустарники, цветы, а человеку из всего этого нужно сделать гармонично обустроенную парковую зону.
Вогнав в свою душу жало греха, человек тем не менее не потерял того, что было ему дано от Бога изначально. Он сохранил не только творческие способности, но и возможность чувствовать красоту, создавать ее и стремиться к ней. Но вошедшее в него безобразие греха наравне с красотой до сего дня порождает парадоксальные примеры человеческого творчества.
Человек создает прекрасные сады, замечательные произведения искусства, изобретает лекарства для того, чтобы облегчать себе жизнь, строит города со сложнейшими коммуникациями, и он же создает оружие массового поражения для того, чтобы все это уничтожать, придумывает самые изощрённые способы убийства себе подобных. Тьма безобразия адской бездны и благоухание Божьего Царства парадоксально сочетаются в каждом человеке, так что отделить одно от другого весьма непросто.
Красота тела и души
С появлением христианства Евангельская этика стала делать акцент на внутренней красоте человека. Апостол Павел увещевает женщин украшать себя «не внешним плетением волос», «не золотыми уборами и нарядностью в одежде», а «внутренней красотой сокровенного человеческого сердца в нетленной красоте кроткого и молчаливого духа» (1 Петр. 3:1-6). Нужно сказать, что эстетика красоты человеческого тела, которая определенным образом вошла и в церковную традицию, есть не что иное, как влияние византийской традиции, которая, в свою очередь, коренится в идеалах античности.
Митрополит Илларион Алфеев в своей книге об Иисусе Христе, ссылаясь на Отцов, которые близко стояли к первохристианской традиции, пишет о том, что Господь наш Иисус Христос «был человек некрасивый» (Ириней Лионский), «казался невзрачным» (Иустин Философ), «имел вид вовсе не прекрасный» (Климент Александрийский), «люди удивлялись словам Христа, но в Его земной плоти не было ничего примечательного» (Тертуллиан). Величие Богочеловека отражалось в Его внутренней красоте.
Современники описывают апостола Павла, как человека «лысого, низкорослого, со сросшимися бровями, с выступающим носом». Апостол Петр также нигде не вызывал каких-то восторгов по поводу своей внешности: «немолодой, с седой кудрявой шевелюрой». Как мы видим, здесь нет ничего общего с теми скульптурными изображениями и религиозной живописью, которая возникает позже и начинает изображать персонажей Евангельской истории по лекалам античных богов. Божия Матерь описывается святителем Амвросием Медиоланским, Дионисием Ареопагитом в самых превосходных степенях, но и здесь все время речь идет о Ее внутренней духовной красоте.
Стремление к красоте души или к красоте тела является тестовым показателем того, в чем человек для себя видит смысл жизни.
Стремление к красоте души или к красоте тела является тестовым показателем того, в чем человек для себя видит смысл жизни. Почему я провожу разграничения между этими двумя, не связанными напрямую друг с другом, красотами? Все очень просто. В истории христианской Церкви нет ни одного святого или святой, которые бы «моделировали» свое тело и стремились к тому, чтобы эффектно выглядеть в глазах других людей. Более того, обладая от рождения природной красотой, они ее тщательно скрывали, во-первых, чтобы не искушать других, а во-вторых, чтобы не впадать в тщеславие.
В христианстве красота напоказ никогда не выставлялась. Я писал в ранее опубликованных статьях о блаженной Тарсо (правильнее сказать, о Тарасии), которая для того, чтобы люди не видели ее красивые глаза, носила уродливые очки с огромными увеличительными линзами, чем испортила себе зрение. Блаженная София Хотокуриду (о ней я тоже писал), будучи очаровательной красавицей, сделала все для того, чтобы выглядеть уродливой. Таких примеров можно привести очень много.
Ныне мир двигается в совершенно противоположном направлении. Внутри ты можешь быть звенящим от пустоты, но внешне обязан выглядеть эффектно. Эта формула стара, как грех. Поэтому в эпоху рококо женщины научились сооружать на своей голове потрясающие конструкции из волос в виде кораблей, садов, цветочных корзин. Позже они начали мучить себя корсетами и пудриться ядовитыми свинцовыми белилами для того, чтобы иметь аристократичную бледность лица. Нынешняя мода на силиконовое увеличение телесной привлекательности, сложные операции по натяжке кожи лица, использование стволовых клеток для омоложения уже изуродовала и привела к смерти немало людей.
Но многочисленные жизненные истории говорят о том, что женщина красивая и привлекательная имеет бОльшую вероятность быть несчастной в личной жизни по сравнению с той, которая имеет обычную внешность. Интерес противоположного пола в первом случае будет направлен не на нее саму, а на те формы, которыми она обладает. Если упаковка доминирует над содержанием, то это, скорее всего, приведет и к другим деформациям межличностных отношений. Особенно тогда, когда сама обладательница красивой внешности имеет завышенную самооценку, чего ей избежать очень непросто.
Обладающая ослепительной красотой и богатым внутренним миром Моника Беллуччи совершенно верно заметила: «В молодости у тебя есть "la beauté du diable" (красота дьявола), красота, которую ты не осознаешь. Но к пятидесяти у тебя внутри должна родиться красота другого рода, которая не связана с телесной красотой. И только она может помочь нам обрести гармонию, любовь и смысл в этом сумасшедшем мире».
Но это тема уже совершенно другого разговора.
Богословие красоты
Возвращаясь к теме красоты и к ее Первоисточнику, нужно сказать, что в православной мистической традиции понятие красоты по отношению к Богу использовалось чаще всего в отрицательном значении. Святые, взошедшие на вершины святости, понимали, что Бог настолько неописуем человеческим языком, что любая Его «красивая» характеристика будет скорее вводить в обман, чем приближать к Истине. Если давать Богу «красивые» определения, то человек может подумать, что Бог такой и есть. Но на самом деле Господь превышает любые наши представления о красоте. Поэтому уже псевдоДионисий развивает учение о «неподобных подобиях», которые хоть и парадоксальным образом, но все же ближе будут стоять к Истине, чем термины катафатического богословия.
Даже красота земного мира есть хорошее, но временное подспорье тем, кто хочет взойти на небо. Да, она косвенным образом свидетельствует о красоте, мудрости и совершенстве ее Создателя, но, засмотревшись на земную красоту, человек может в этом очаровании провести всю свою жизнь. Поэтому самые лучшие знатоки человеческой души строили не пагоды для любования природой, а рыли пещеры, чтобы там, в кромешной тьме, созерцать нетварный свет, который исходил из глубин их собственного сердца.
Выводы
Даже нам, людям слишком приземленным и чувственным, понятно, что красота мира во всем своем великолепии – это то, что всегда к себе влечет, но никогда не насыщает. Красота мира – это призыв идти к тому, что находится далеко за ее пределами. Библейская история творения учит нас, что Бог, будучи простым и красивым, создает мир сложным и изначально некрасивым (Быт. 1:2), подразумевая под этим то, что мы, облагораживая его рукотворной красотой, сами будем стремиться к истинной красоте и простоте. Путь этот нелегкий, трудный и болезненный. Но, пройдя по нему, человек приходит к великому покою божественной красоты, которая насыщает его душу и возводит в богосыновье достоинство.
