Отдание Успения как напоминание о нашей смерти
Слово о памяти смертной.
5 сентября Церковь праздновала отдание праздника Успения Божий Матери. И в этот день мне бы хотелось еще раз поговорить с вами о смертной памяти, о том, что главным событием жизни, который подведет итог всему нашему земному пути, будет наше собственное успение.
В силу нашего окамененного нечувствия наставления из святоотеческого писания создают в нашей душе такое впечатление, что память смертная это постоянное напоминание себе о том, что ты когда-то умрешь. А следовательно, есть огромный риск обессмысливания далеко идущих жизненных проектов. Т.е. основной лозунг: живи так, как будто мы в гостях. Но главный вопрос к этому лозунгу – «А это как»?
Память смертная была для святых отцов не теоретической медитацией на тему «все умрет, и нечего не будет», а способом положительного наполнения жизни смысловой нагрузкой, которая свидетельствовала о совершенно ином измерении жизненных ценностей и приоритетов. Чтобы понять, в каком живом чувстве это преломляется в душе человека, я хочу обратиться к опыту людей, которые имели не теоретическое, а практическое понимание, что это такое – память смерти…
Думаю, было бы неправильно говорить по отношению к этим людям, что они имели «память смерти». Это не память, а, скорее, опыт смерти, к которому нужно будет приобщиться каждому из нас.
Когда человек делает первый шаг к долине смертной, его мир начинает меняться.
Чувство отчаяния, уныния, парализующего страха, буквально сковывают душу и человек начинает отчаянно бороться за возможность жить дальше. По мере этой борьбы, когда надежда постепенно истаивает, и приходит понимание, что путь жизни начинает сужается и поворачивать к кладбищенским вратам. Именно тогда у человека и начинается подлинная, святая жизнь. Это и есть та жизнь, который жили праведники все время, имея память смертную, а мы проживаем ее лишь в последние дни, месяцы, в лучшем случае годы своего существования на Земле.
Американский психотерапевт И. Ялом неоднократно наблюдал, как многие смертельно больные люди поразительно менялись, проходя через внутренние перемены, которые он характеризовал как личностный рост.
Когда волна паники отступала, приходило золотое время жизни. Менялись жизненные приоритеты, большинство из того, что казалось важным и нужным, утрачивало свое значение, а на первое место выступало то, что обладает истинной ценностью: семья, друзья, близкие и родные люди. «Как жаль, – сокрушались многие, – что понадобилось оказаться во власти смертельной болезни, чтобы научиться жить».
Первое, что однозначно происходит с человеком, это то, что он перестает мыслить с позиции силы.
Приходит переосмысление своих отношений с ближними, что в свою очередь вызывает чувство своего недостоинства. Любовь других людей, их забота и поддержка воспринимается как дар с огромной благодарностью. Образовывается новая связь – между тобой и Богом. Происходит восприятие Бога как отца, родителя, от которого зависит твоя жизнь, который тебя любит и все эти разорванные и потерянные связи рано или поздно восстановит и поможет тебе. Поэтому ты начинаешь молиться по-настоящему, когда никто не может тебе помочь, и чувствуешь — Бог все ближе, ближе, ближе… Это очень странное совмещение дикого страха и новой, рождающейся любви. Спасает надежда и вера в то, что Господь понимает и знает, что с тобой. Это не снимает страхов, но это их как-то преображает, потому что тоже имеет свою силу над тобой.
Жизнь меняется. Часто мы находим кучу оправданий, чтобы ненавидеть, осуждать, не просить прощения. Опыт смерти учит нас говорить людям главные вещи, просить прощения, учиться доверять, ценить людей, смотреть на них с гораздо большей любовью и состраданием. Ты учишься жить. Волей-неволей все неправильное начнет отсекаться.
Самое главное – это то, что появляется колоссальное стремление к молитве. Не молиться не возможно. Молитва и жизнь начинают сливаться в одно целое. Отсекаются все мелочи и то, что было в жизни, на самом деле не важно. Важно в этом случае продолжать жить так, как будто ты не умрешь никогда.
Приходит понимание того, что жизнь нужно продать как можно дороже в самом лучшем смысле этого слова. Продолжать делать добрые дела, помогать другим, жить Богом, находясь телом на земле, душой уже быть на небе. Главное в жизни – это чувство радости и того, что жизнь проходит не зря, по настоящему. Человек берет с собой только то, что нажил в своем сердце.
На самом деле нормальный человек дает пример людям: и как быть молодым, и как быть старым, и как быть мамой, и как быть папой, и как болеть, и как умирать.
Хорошо живет и легко умирает тот человек, у которого нет ничего за пазухой. Ни на себя, ни на других, ни на свою жизнь. Когда человек показывает, что нет в смерти ничего страшного, он действительно показывает и свою примиренность с жизнью. Страх смерти появился после Октябрьской революции, когда культура смерти вообще вынесена далеко из культуры жизни. Раньше его не было. Люди просто умирали и относились к этому намного легче, чем сейчас. Это был такой же обычный процесс, как и роды, например.
Только человек, живущий памятью смерти, может по-настоящему получать радость жизни. Орестова Е. В., к. псих. наук, рассказывала, как она с другом в годы университетской молодости много думали о том, что такое человеческое счастье, и как они могут помочь людям стать счастливыми. И когда, как им казалось, они уже нашли ответ на этот вопрос, их товарищ попросил съездить к пожилой монахине. Она жила в одном из самых захолустных районов Москвы.
Квартира находилась на пятом этаже. Лифта не было, спуститься вниз с ее больными ногами было очень тяжело, но необходимо по состоянию здоровья. Товарищ попросил их помочь ей и посидеть рядом, пока она будет на улице. Это был серый февральский день, грязный снег, вокруг стройка, разрытый котлован, все уныло и тоскливо. Пришли к монахине. А она вся совершенно чудесная, сияющая какая-то. И это ее состояние как-то покрыло их сразу, передалось.
Ее спустили вниз, посадили на лавочку. И она сидит, смотрит на всю эту картину, которая в глазах студентов – просто ужас, и говорит: «Какая благодать! Какая красота!». И эти слова были от сердца, в них была истина. Они увидели действительно счастливого человека. Поэтому и поняли, что счастье совершенно не в том, чтобы что-то иметь или самоактуализироваться, или что-то в этом роде, а что это совершенно другая категория бытия. Вообще, по-настоящему, слово «счастье» – обманное слово. «Счастье» – это текущий момент. Оно неуловимо. Ловить счастье все равно, что бабочку. Поймал, посадил в банку, а оно и сдохло. На самом деле, ценна радость. Она – гораздо больше, чем счастье. Радость – это постоянное, длительное состояние внутреннего блаженства.
Как правило, через скорби мы обретаем подлинность жизни.
Трагедия нашего времени в том, что люди живут не подлинной жизнью. Вся наша культура сейчас стала карнавальной. Но трагедии жизни возвращают нас к свой собственной глубине, от страха перед которой мы, мучаясь, плавали на поверхности жизни.
Конечно, все мы мечтаем о счастье, и когда приходят болезни или горе, то чувствуем себя разочарованными. Но страдания даны нам для возвышения и открытия души. Одна больная как-то сказала: «У меня все страшно болит. Но мне кажется, что вместе с болью из меня выходит все дурное».
Смерть связана с жизнью неразрывно, и находится не только впереди, но и позади нас. Но пока мы не родились, то не знали, что нас нет на свете, и это нас не пугало. Почему же мы боимся смерти, за которой другая жизнь?
Процесс умирания напоминает рождение в обратную сторону: то же движение по спирали, с «проходом через туннель», в конце которого «сияет свет», и выход в новую реальность. Профессор Андрей Гнездилов, посвятивший всю свою жизнь помощи умирающим людям, рассказывал, что как -то увидел во сне своего больного, будто он пришел к нему после смерти поблагодарить за поддержку. А потом говорит: «Как странно – этот мир так же реален, как и мой мир. И мне не страшно». Просыпаясь, он подумал, ведь мы вчера виделись.
А когда пришел на работу, узнал, что приснившийся больной скончался в эту ночь.
