Благовещение: золотая нить между Заветами
7 апреля мы празднуем день Благовещения Пресвятой Богородицы. Однако, глубокий богословский смысл Благовещения часто остается нами невостребованным.
Нередко в разговорах о Писании с не самыми верующими или сведущими людьми, я слышу один тот же вопрос: «вот вы говорите о Библии, я пытался её читать и ничего не понял. Скажите вкратце, о чём она?» В таких случаях совершенно бесполезно пускаться в рассуждения о времени написания библейских книг, их авторах и задачах, которые эти авторы перед собой ставили. Тут нужен ответ короткий, простой и емкий. Одной фразой, но так, чтобы полноценно и понятно. Я, обыкновенно, так и отвечаю: Библия – это книга о Христе.
Новый Завет о Христе пришедшем, о Его жизни, распятии, смерти и воскресении. Об учении Христа и деятельности Его апостолов. Ветхий Завет, в свою очередь, о Христе грядущем.
Начиная с протоевангелия, с обещания Бога изгоняемым из рая прародителям, что потомство жены уничтожит главу змия, весь период ветхозаветной истории, включающий в себя несколько тысяч лет, посвящён ожиданию пришествия в мир Спасителя. Гранью же, отделяющей ожидание от исполнения, явилось событие Благовещения Пресвятой Богородицы.
Благовещение – своего рода граница между двумя Заветами. В нём нашли своё исполнение ветхозаветные чаяния.
Все мы хорошо знаем, что для правильного понимания Ветхого Завета необходимо знание Завета Нового. Воспринимаемый отдельно, Ветхий Завет может пониматься весьма превратно. Такое превратное понимание можно видеть как в многочисленных «преданиях старцев» – толкований Закона времён земной жизни Христа, так и на примере тех, кто впервые берётся читать Библию, открывая её для себя как обычную книгу: с первых стихов первой главы.
Благая весть, которую архангел Гавриил возвестил юной Марии, являет собой исполнение не столько ветхозаветных пророчеств, сколько всего Ветхого Завета в целом.
Лишь тогда, когда чётко обозначена и ясно видна цель, к которой устремлён весь Ветхий Завет, все его книги, столь разные по смыслу, цели и стилю написания, всё Ветхозаветное повествование, от Закона и исторических хроник до пророческих обличений и священной поэзии, становится явной его доселе неочевидная цельность. Лишь тогда становятся понятными места, прежде вызывавшие недоумение, осознаётся необходимость длинных исторических повествований с множеством имён, которые до сих пор казались важными только в контексте истории отдельно взятого еврейского народа.
Благая весть, которую архангел Гавриил возвестил юной Марии, являет собой исполнение не столько ветхозаветных пророчеств, сколько всего Ветхого Завета в целом. Поскольку то вожделенное «последнее время», о котором возвещали пророки, которое, по слову Христа, они вместе с царями и праведниками «желали видеть… и не видели» (Мф. 13:17, Лк. 10:24), в самом событии Благовещения из вожделенно-далёкого стало реальным и осязаемым.
До явления Архангела Пресвятой Девы народ Божий лишь «чаял утешения Израилева» (Лк. 2:25) и чаяние это было столь естественным, что даже личная праведность человека была органично связана с ним. Весть о зачатии Пресвятой Девой Сына Божия стало осуществлением этого чаяния, свидетельством того, что пришло исполнение времён.
Всё же началом начал является Благовещение, поскольку принесённая архангелом Марии Благая весть легла в основу как Рождества, так и Тайной Вечери.
В этом исполнении вековых чаяний, в конечном раскрытии Ветхого Завета, Благовещение открывает перед нами Новый Завет. С одной стороны, открывает буквально, являясь, наряду с явлением архангела Гавриила Захарии, естественным началом Евангельской истории. С другой, Новый Завет даровал миру Христос Спаситель и, хотя в этом отношении главными отправными точками видятся Рождество Христово, как момент пришествия Сына Божия в мир, и Тайная Вечеря, на которой Новый Завет, собственно, и был установлен, всё же началом начал является Благовещение, поскольку принесённая архангелом Марии Благая весть легла в основу как Рождества, так и Тайной Вечери.
Для человека всегда одинаково далёк любой момент будущего. Даже событие, о котором мы твёрдо знаем, что оно совершится завтра, для нас ничуть не ближе, чем то, чему быть через год или быть вообще, но когда – неясно. Причина проста – нам никто не обещал не только завтрашнего дня, но и следующего часа. Поэтому реально для нас лишь то, что здесь и сейчас.
Верность Бога Собственному обещанию, истинность пророчеств, безусловная правдивость Священных книг, всё это не оставляло сомнения в том, что обетованный Мессия придёт и дело спасения человеческого рода, несомненно, будет им совершено. Однако, именно в Благовещении вера и ожидания уступили место исполнению и осуществлению. Чаемое, но являющееся предметом только веры, обрело реальные очертания. Спасение из обещанного и с надеждой ожидаемого стало реально совершающимся.
К сожалению, в наше время для многих верующих праздник Благовещения сводится к короткой передышке посреди продолжительного и строгого Великого поста. К возможности среди недели прийти в храм не на долгое и монотонное постовое богослужение, а на торжественную праздничную службу. К поводу хоть на день разнообразить рацион за счёт, разрешённой уставом в этот праздник, рыбы. Тогда как глубочайший богословский смысл Благовещения остаётся для многих не то, чтобы недоступным, а, практически, невостребованным.
С другой стороны, по тому, как нами воспринимается Благовещение, относительно точно можно судить о качестве нашего поста. Нам, ведь, хорошо известно, что пост – это не просто ограничение в пище и перемена ежедневного распорядка. Одна из самых важных задач поста – дать христианину возможность изменить темп жизни. В течении жизни мы до такой степени привыкли жить бегом, что теперь непрестанно стремимся как не обскакать других, так опередить события. Кажется, ещё чуть-чуть и главной нашей целью станет обогнать самих себя.
Глубочайший богословский смысл Благовещения остаётся для многих не то, чтобы недоступным, а, практически, невостребованным.
Сколь бы это ни было ненормальным, Церковь не заставляет нас постоянно жить в темпе, противоположном темпу окружающей нас жизни. Однако, именно Великим постом, всего лишь на полтора недолгих месяца, она создаёт нам условия для того, чтобы просто немного замедлиться, чтобы на непродолжительное время успокоить эмоции и чувства, чтобы изгнать из души суету. Кто-то с этим справляется лучше, кто-то хуже. Но одно одинаково для всех: если ни с началом Великого поста, ни в течение наиболее строгой первой его недели человек никак не попытался остановиться, всмотреться в свою душу и задуматься о Боге дольше, чем на пятнадцать минут два раза в день, можно быть уверенным, что и весь оставшийся пост он пробежит в привычном ему темпе. А добежав до Пасхи, пробежит и её, лишь изредка с досадой оглядываясь назад, от ощущения странной непричастности той радости, которой живёт Церковь в это время.
И если в празднике Благовещения христианин в очередной раз не увидит ничего кроме праздничной службы среди постных будней и рыбы за обедом, то это говорит лишь об одном: за то короткое время, что осталось от Благовещения до воскресения Христова он должен найти в себе желание и силы замедлить тот темп, в котором привык жить и от которого так и не отказался, несмотря на призыв Церкви. Во всяком случае, глубина и значимость того события, которым живёт Церковь в этот день, располагает к вниманию и вдумчивости, как ничто другое. Тем же, кто и Благовещение отпразднует на бегу, боюсь, придётся ждать пасхальной радости, в лучшем случае, не раньше следующего года.
