Канон Андрея Критского. День четвертый: утрата и предвосхищение Рая
В четверг первой недели Великого поста читается последняя часть покаянного канона Андрея Критского, после которой наше сердце, наверное, начнет немного тосковать.
Думаю, что все мы, в той или иной мере, в эти святые дни начала поста чувствуем особое присутствие Бога в нашей жизни. Собственно и святыми мы именуем их потому, что сами становимся на путь святости, т.е. святость не в воздухе, не в традиции, даже не в храме, а именно в нас. Мы хотя и немного, но меняемся: у каждого сохраняется необходимость выполнять прежние обязанности, работы и послушания, но после них мы не позволяем себе такую вроде бы заслуженную и привычную вещь как отдых. Несмотря на усталость, сонливость, недоедания, «гудящие как трансформатор» ноги, мы все равно идем на богослужение, а после него только и остается времени, что на скромный ужин, домашнюю молитву и сон. Таким образом, за целый день не находится места для лени и праздности.
Конечно, мы не в монастыре живем и полтора-два часа потраченных на Великое повечерие и канон – это вроде бы не так уж и много, но все же это тот труд, который мы не совершали уже как минимум год. Пусть работа остается прежней, у кого она не связана с умственной напряженной деятельностью или если в ней есть перерывы, то никто нам не мешаем тихонько читать, скажем, Иисусову молитву или 50 псалом.
Вспомните примеры жития преподобных отцов: кто-то мог каждый день разбирать и заново строить одну из стен своей келии; кто-то носить воду за несколько километров через пустыню и поливать ею камень – а все ради того, чтоб не дать ни малейшего шанса бесу завладеть собой, чтоб не осталось и секунды для праздности. Нам, конечно, далеко до таких подвижников, но все же в постовые дни святость касается и нас, а отсюда мы приобретаем опыт богообщения, переживаем соприкосновение с Царством Небесным, с Раем, который еще только грядет, но который и дан уже сейчас. Именно за этим и будет тосковать наше сердце, прикоснувшись к сладости, ему не захочется снова окунаться в горечь.
Не стоит сразу замахиваться на большие подвиги, до них еще дорасти нужно, да и не каждому это под силу. Попробуем начать хотя бы с двух, указанных в каноне, добродетелей: сокрушения и смирения.
Мы живем в миру и совсем убежать от него не получится никак, а потому и весь наш великопостный труд – лишь капля в море. Но святитель Андрей, будто все это понимал, а потому теперь его словами мы взываем к Богу: «Достойных плодов покаяния не требуй от меня, Единый Спаситель, ибо сила моя истощилась во мне; даруй мне всегда сокрушенное сердце и духовную нищету, чтобы я принес их Тебе, как благоприятную жертву». Не стоит сразу замахиваться на большие подвиги, до них еще дорасти нужно, да и не каждому это под силу. Попробуем начать хотя бы с двух, указанных в каноне, добродетелей: сокрушения и смирения. Именно их святитель Андрей выбирает в качестве жертвы Богу, так как именно в них не остается места для гордыни и самости. Человек внутри себя как бы отступает от самого себя, высвобождая место для Господа.
Преподобный Симеон Новый Богослов сокрушение называет таинством христианской жизни, ради которого совершаются и пост, и молитва, и милостыня. Это приятная Богу жертва за которую Он подает прощение грехов: «Кто не знает себя и не чувствует, в каком бедном находится он состоянии (и не ищет того), у того попусту пропадут посты и милостыни, какие совершает». Сущность сокрушения заключается в постоянном видении своих грехов, в обращении своего взора вовнутрь себя. «Кто один час провел, воздыхая о душе своей, тот выше доставляющего пользу целому миру своим лицезрением», – пишет преподобный Исаак Сирин.
Весь наш небольшой подвиг ради сокрушения, потому что сокрушение и становится возможным в результате подвига. Я уже сказал, что в первые дни великого поста у нас не остается места для праздности, что формирует самую благоприятную атмосферу для сокрушения, которое, по слову преподобного Нила Синайского, приводится тройным воздержанием от пищи, сна и телесного покоя. Как видим, именно за прошедшие три дня три перечисленных условия выполняются где-то даже неосознанно, даже если мы сами к этому не особо стремимся, а просто делаем то, что предписывает церковный устав.
«Кто один час провел, воздыхая о душе своей, тот выше доставляющего пользу целому миру своим лицезрением», – пишет преподобный Исаак Сирин.
«Высокомерен я ныне на словах, дерзок и в сердце, напрасно и тщетно; не осуди меня с фарисеем, но даруй мне смирение мытаря и к нему причисли, Один Милосердный и Правосудный», – поется в четвертой песни канона, где мы испрашиваем у Бога даровать нам возможность принести Ему еще одну жертву – смирение. Оно тесно переплетается с сокрушением и фактически одно без другого не существует. Видение грехов необходимо должно быть сопряжено с ощущением себя грешником.
Так, например, преподобный Антоний Великий нам оставил довольно четкие и ясные признаки смирения: мыслить, что мы ничего доброго не делаем; молчать и вменять себя ни во что; не упорствовать и не настаивать на своем слове; постоянно иметь перед глазами смерть; не своевольничать; остерегаться лжи и пустых разговоров; терпеливо переносить обиды. Каждый из перечисленных атрибутов смирения больше касается монашеской жизни. Но если, пусть и не все, а хотя бы некоторые из них, будут применены нами в нашей жизни, то и это уже принесет немалую пользу.
События первых дней поста – начиная от труда, усталости и заканчивая покаянным каноном и личной домашней молитвой – это уже жертва Богу. Конечно, любящий нас Отец не останется в стороне от наших, пусть и небольших, но все же искренних попыток приблизиться к Нему и тут же, в ответном действии, позволит нам почувствовать Свое присутствие, предвосхитить утраченное Небесное Царство в собственном сердце.
«Ты знаешь, душа моя, о лестнице с земли до небес, показанной Иакову; почему же ты не избрала безопасного восхода – благочестия?», – вопрошает свою душу святитель Андрей.
Жаль только, что пока нас Церковь своими уставными предписаниями не понудит трудиться, сами мы не особо стремимся к этому: «Ты знаешь, душа моя, о лестнице с земли до небес, показанной Иакову; почему же ты не избрала безопасного восхода – благочестия?», – вопрошает свою душу святитель Андрей, а вместе с ним этот вопрос должны задать себе и мы.
Напомним, что лествица, виденная патриархом Иаковом, имела прообразовательный смысл. Грех разобрал союз человека и Бога, между Творцом и Его творением образовалась непроходимая пропасть. Но любящий Отец не оставил попечения о Своем создании, через воплощение и вочеловечения Сына Божьего, эта пропасть была преодолена. Лествица также указывает на тесное общение мира духовного и мира материального, мира умопостигаемого и мира чувственного, мира людей и мира Небесных Сил. Именно поэтому мы, новозаветные христиане, имеем возможность, а точнее счастье, даже здесь, во время своего земного странствия, быть соучастниками Брачного пира нашего Спасителя.
Однако покаяние нам потому и необходимо, что чем удивительней дела Божии в отношении нас, чем поразительней милость Его к нам, тем достойнее сожаления тот факт, что мы всем этим не умеем пользоваться, и часто даже пренебрегаем.
Переживание опыта Царства Небесного здесь на земле вдохновляет, дает силы, но еще не гарантирует вхождения в Него в будущем веке. Потому вместе со святителем Андреем снова и снова обратимся к Богу словами: «Обратись и воздыхай, несчастная душа, прежде нежели кончится торжество жизни, прежде чем Господь затворит дверь брачного чертога».
