Родительская суббота: искусство умирать и искусство хоронить
В этом году Димитриевская родительская суббота выпала на 7 ноября. Церковь призывает нас усилить молитвы об усопших. Мы же предлагаем снова задуматься над темой смерти.
Не скажу, что за время служения священником, мне часто приходилось хоронить людей, но и в те довольно редкие случаи, когда родственники умершего приглашали меня на отпевание, я чувствовал себя довольно неловко. И дело здесь не в малознакомых для меня людях, не в моей какой-либо внутренней неуверенности, а в том, что священник во время похорон для большинства народа стал неким дополнительным средством, религиозным атавизмом, от которого можно было бы избавиться, но, на всякий случай, а то вдруг что, лучше все-таки оставить.
Сегодня оказание ритуальных услуг – это большой и активно развивающийся бизнес, востребованный в любых условиях: и во время войн, и во время кризисов, и во время карантинов. Люди всегда будут хотеть есть и люди всегда будут умирать. Но нельзя не сказать, что весь этот бизнес – отвратительная химера, порожденная современным секулярным обществом. Получается, что теперь об умершем человеке, его теле и душе, заботится не семья, не Церковь, а специально подготовленные эксперты.
И речь здесь идет не только об изготовлении гроба, погребальных пелен, копании могилы, но и об оказании, как бы грубо это ни звучало, религиозных услуг. Ритуальные фирмы в общий прайс-лист часто включают также и священника, в роли которого нередко выступает актер, способный быть как православным батюшкой, так и протестантским пастором и даже мусульманским муллой. Убитые горем родственники, даже не замечают таких подмен, для них это просто минус одна морока. Все это результат инертности и даже безразличия к вопросам вечности и посмертной участи человека.
Меня не раз приглашали к смертельно больному человеку, которому я, как священник, уже ничем не мог помочь. Родственники ждали до последнего, и только когда тот терял сознание или лишался рассудка – звали священника.
Главный на похоронах – распорядитель, умело руководящий всем процессом, но и также умело принимающий скорбный, трагический вид, после того как во время отпевания, под стенами храма, с сигаретой в зубах травил анекдоты с водителем катафалка и носильщиками. И это просто ужасно.
Плачущих и даже отчаивающихся родных умершего, конечно, очень жаль. Однако их незавидное внутреннее состояние – результат того, что люди забыли, что смерть – неизбежна, что к ней нужно готовиться самим и готовить своих близких. Меня не раз приглашали к смертельно больному человеку, которому я, как священник, уже ничем не мог помочь. Его родственники ждали до последнего, и только когда тот терял сознание или лишался рассудка – звали священника. Мне кажется, что все это – признаки оскудения любви.
Для того чтобы стать одиноким не нужно убегать из общества, достаточно просто замкнуться на самом себе. И люди, продолжая выполнять определенные обязательства перед членами семьи, действительно замыкаются. Бывает, что отрезвить их способна лишь только «внезапно» ворвавшаяся в привычное течение жизни смерть. Кто-то начинает задумываться над вопросами вечности, ищет какие-то смыслы, приходит к Богу, но весте с тем несет внутри себя еще и тягостные мысли о том, что опоздали, не попросили прощения, недоговорили и недолюбили.
Для того чтобы стать одиноким не нужно убегать из общества, достаточно просто замкнуться на самом себе.
Думаю, каждый согласится с утверждением, что одним из признаков любви к человеку является желание быть с ним рядом. Но в нашей современной жизни внутренне мы становимся все дальше и дальше друг от друга, и это разделение постепенно простирается за границы смерти. Гордый и эгоистичный человек сам, своими собственными руками, устилает себе дорожку в ад, он уже во время своей земной жизни отчуждается от ближнего и от Бога. Это отчуждение приводит к тому, что человек и сам не спасется, и спасение родных его особо не волнует, а потому и их души можно отдать на откуп распорядителям и организаторам похорон, для которых это просто бизнес.
С другой же стороны, если мы действительно любим наших близких, то, желая быть рядом с ними всегда, заботясь о собственном спасении, должны заботиться и об их участи.
Сегодня у нас есть специальные заупокойные молитвы, особые поминальные дни, такие как Димитриевская родительская суббота, но так было не всегда. Мысленно мы привыкли проводить четкое разграничение между Церковью Небесной и Церковью земной, между христианами живыми и христианами преставившимися. Наиболее выразительно это разграничение проявляется при проведении современного чина канонизации, когда служится последняя панихида о душе святого, а затем уже первый к нему молебен. Видя эти действия, древний христианин спросил бы нас:
– Что происходит?
Мы бы ответили:
– Причисление к лику святых.
И тогда, наверное, снова прозвучал бы вопрос:
– А что, он до этого не было святым?.
Все дело в том, что ранние христиане не проводили разделения между молитвой за умерших и молитвой к умершим. На древних христианских могилах нередко можно было обнаружить надпись: «Молись за нас». Это – взаимное заступничество, границы между миром материальным и миром духовным стирались, гораздо более ясно ощущалось единство Церкви воинствующей и Церкви торжествующей, а отсюда христиане понимали, что наши близкие рядом с нами и мы рядом с ними, а все вместе мы рядом со Христом.
Над каждым человеком смерть довлеет своей неизбежностью, от нее веет холодом, отчаянием и безразличием.
Как же этой близости нам сегодня не хватает! Над каждым человеком смерть довлеет своей неизбежностью, от нее веет холодом, отчаянием и безразличием. Каждый человек обязательно с ней столкнется и уже от него зависит, запихнет ли он ее на время в застенки больниц и моргов, даст на откуп предприимчивым бизнесменам или все же примет победу Христа над ней, сделает все, дабы спастись самому и спасти тех, кто нам так дорог.
Когда нынешние путешественники рассказывают о все еще живых и актуальных погребальных традициях жителей Индии или каких-нибудь африканских племен, то обязательно сделают акцент на их «ужасности» и «дикости». Хотя, на самом деле, современное секулярное общество потребления, стало первым в истории человечества обществом, игнорирующим смерть вообще. Как высоту горы можно познать только в сравнении с раскинувшейся у ее подножия долиной, так и человеческую жизнь можно осмыслить только в сравнении со смертью.
Любое физическое, умственное или духовное движение требует усилий, труда, наполняется взлетами и паденьями, постоянной борьбой. Человек, даже не всегда это четко осознавая, весь свой жизненный путь проходит между высотой вечной жизни и пропастью вечной смерти. Но сегодня многим хочется пожить ровненько, гладенько, в свое удовольствие, а мысль о необходимости умирать сильно этому мешает.
Как высоту горы можно познать только в сравнении с раскинувшейся у ее подножия долиной, так и человеческую жизнь можно осмыслить только в сравнении со смертью.
Христианин же – этот тот, кто не замалчивает смерть, кто видит и ее неприглядность и ее красоту, видит в ней и следствие грехопадения, и избавление от дурной бесконечности порочной жизни. Христианин – это обязательно зрячий человек, и зрение его не ограничивается видением только материального мира. Мне кажется, что именно поэтому так важен тот опыт мировосприятия и мироощущения ранних христиан, о котором было сказано выше.
Умение умирать и умение хоронить своих умерших – это то, чему обязательно должен обучиться православный христианин. Обучиться сознательно. Иначе нам не победить страх перед смертью, не обрести спокойного торжества над ней, не обрести умения жить и дышать полной грудью.
* * *
В связи с карантином сегодня на нашу богослужебную жизнь может быть наложен ряд ограничений, но эти ограничения, затронув бытие Церкви земной, никак не могут повлиять на Церковь Небесную. Димитриевская родительская суббота нам дана не только для молитвы за усопших, но для того, чтоб мы ощутили близость, единение с ними. И если мы действительно их любим, то давайте сделаем все, чтоб в блаженной вечности мы были рядом и был среди нас Христос.
