Блаженнейший митрополит Онуфрий и подвиг отцов-пустынников
25 июня Церковь чтит преподобного Онуфрия Великого. Для нас, чад Украинской Православной Церкви, этот день особенный – день тезоименитства нашего Предстоятеля.
25 июня Православная Церковь празднует день памяти преподобного Онуфрия Великого. Жизнь и труды отцов-пустынников всегда приковывали к себе внимание христиан. Для нас же, чад Украинской Православной Церкви, этот день особенный еще и потому, что мы празднуем день тезоименитства нашего Предстоятеля – Блаженнейшего митрополита Киевского и всея Украины Онуфрия.
Мы прекрасно понимаем, что священнослужители не спускаются с Неба, а являются такими же людьми, как и все. Естественно, что и человеческие пороки, в той или иной мере, находят свое отражение в их церковной жизни. Этот факт ни в коем случае не уничижает Святости Церкви, и пусть судьей всякого нечестивца будет совесть его, а нам нужно ориентироваться на действительных светочей. Думаю, мало кто станет спорить с тем, что наш Блаженнейший действительно является таким светочем, ведь даже заангажированные, предвзятые и проплаченные украинские СМИ, при всем желании, не могут снять на него какой-либо компромат. Того, кто живет праведной жизнью даже банально оклеветать бывает крайне сложно. Не зря же наш Предстоятель столь любим народом.
Вряд ли кто-то станет спорить и с утверждением, что владыка Онуфрий неслучайно был дан нам Господом в это трудное время. Он не является видным богословом (в схоластическом смысле), он также не является первоклассным администратором, но он наверняка является молитвенником и заступником перед Богом за всю Украинскую Православную Церковь, а это, пожалуй, поважнее многих других добродетелей. Именно в этом наш Блаженнейший сближается со своим Небесным покровителем.
Вообще сравнивать житие преподобного пустынника и Предстоятеля Церкви достаточно сложно. Это два совершенно ни в чем не сходных подвига. Один – «вечный послушник», другой – «вечный начальник», один – живет в уединении, другому – даже при большом желании, сложно уединиться. Однако, схожесть все-таки есть.
Преподобный Онуфрий Великий целых 60 лет прожил в Фиваидской пустыне. Ни для кого не секрет, что наш Блаженнейший тоже любит молитвенную тишину и уединение. И местом своего постоянного проживания он выбрал не «шумную» лавру, где не счесть паломников и туристов, а более спокойный, удаленный от шумного центра Свято-Пантелеимоновский монастырь в Феофании. Смею предположить, что и день тезоименитства, который в связи с пандемии коронавируса предположительно пройдет с небольшим стечением гостей, нашему Предстоятелю вполне придется по душе.
* * *
И живя в условиях мегаполиса всегда можно уйти в «пустыню своего сердца». Постоянная внутренняя собранность и сосредоточенность нашего Предстоятеля является явным тому свидетельством. Поделюсь я здесь одним своим наблюдением, довольно сильно врезавшимся в память.
Давайте будем честными и признаемся, что практически никто из нас не слушает канон на утрене. Напомню, что, например, святой праведный Иоанн Кронштадтский всегда читал его лично сам, так как именно в словах канона лучше всего передается смысл того или иного праздника или памятного дня. Я и сам таким был и попросту пропускал мимо ушей «эти непонятные чтения». Так вот, еще будучи студентом и неся послушание в Академическом храме Рождества Богородицы, я присутствовал на службе, на которой в нашем храме служил тогда еще митрополит Черновицкий и Буковинский Онуфрий. Он сидел в алтаре на самом краешке стула, набросив на плечи пальто, так как в храме было довольно прохладно, и, закрыв глаза, вслушивался в каждое слово того самого канона, который мы обычно игнорируем. Это произвело на меня тогда неизгладимое впечатление и о многом заставило задуматься.
* * *
Давайте обратим внимание на одну мысль преподобного Антония Великого: «Кто живет в пустыне и безмолвствует, тот избавлен от трех браней: от брани чрез слух, от брани чрез язык и от брани чрез видение того, что может уязвлять сердце его».
Более подробно об этом есть у святителя Василия Великого: «Удаление от мира состоит не в том, чтоб телом быть вне мира, но, чтобы душою оторваться от пристрастия к телу, не иметь у себя ни города, ни дома, ни собственности, ни товарищества, быть нестяжательным, не беспокоящимся о средствах жизни, беззаботным, избегающим всякого сношения с людьми, не знающим человеческих правил, готовым принимать напечатлеваемое в сердце Божественным учением».
В душу и сердце владыки Онуфрия мы не заглянем, но по его образу жизни мы вполне можем увидеть воплощение этих слов великих подвижников.
* * *
В житии преподобного Онуфрия Великого повествуется, как он в десятилетнем возрасте ушел в пустыню, желая подражать подвигу пророка Илии и Иоанна Крестителя. Луч света, его сопровождавший, привел будущего святого к некоему отцу-пустыннику, у которого он и обучался аскетике и молитве.
Наш Блаженнейший все тридцать лет епископского служения непрерывно несет подвиг послушания, как это не удивительно звучит. Уже сам факт принятия предстоятельского креста – это тяжкое послушание для стремящегося к уединению христианина. Многолюдные и торжественные службы – послушание для каждого, кто любит тишину молитвы. Вынужденное участие в светских мероприятиях и встречах – настоящее послушание для человека, искренне дававшего монашеские обеты. То, что так прельщает и является объектом желания многих из нас – для монаха и подлинного аскета – тягость, которую он соглашается возложить на свои плечи лишь по послушанию.
* * *
В житии преподобного Симеона Нового Богослова был описан такой случай. Однажды к нему в монастырь пришли гости, среди которых был немощный человек, нуждавшийся во вкушении мяса голубиных птенцов. Святой, по снисхождению, приказал зажарить птиц. Во время трапезы его ученик Арсений в помыслах осудил вкушающего, что не осталось незамеченным преподобным Симеоном, который, обращаясь к нему, сказал: «Почему, Арсений, ты не внимаешь одному себе и не вкушаешь хлеб свой со смирением, долу потупив очи, но, устремив взор на вкушающего по немощи мясо… Почему ты, непонятливый, не смотришь и не помышляешь со знанием, но столь неразумно внутри себя осудил вкушающего, конечно уж пожалев об убийстве птиц, и забыл о том, кто сказал; «Не вкушающий да не осудит вкушающего» (Рим. 14,3)? Теперь ешь и сам от них и знай, что ты больше оскверняешься помыслом, чем вкушением этих птиц».
Симеон схватил одну из жареных птиц и бросил Арсению. Тот не посмел перечить своему учителю и, понимая, что грех непослушания тяжелее греха вкушения скоромной пищи, против собственной воли начал есть мясо.
Этот эпизод очень характерен, так как ясно показывает что, приятное нам (или большинству), далеко не всегда приятно настоящим подвижникам и аскетам. И тем более ценно послушание нашего Предстоятеля, несущего его безропотно нас ради.
* * *
Давайте будем откровенны и признаемся себе, что христиане мы, мягко говоря, не очень хорошие. Поблагодарим же Господа, что в помощь слабым нашим силам Господь даровал нам достойнейшего из молитвенников, настоящего монаха и Предстоятеля – Блаженнейшего митрополита Онуфрия, пастыря доброго, достойного продолжателя подвигов отцов-пустынников.
