О значении поступков, или Грустные размышления о наследниках Великой Победы
Наш народ защищал нашу землю и победил. Мы должны помнить об этой войне. Как должны помнить и о том, что каждый день жизни – война. Война за право называться человеком.
Самое неблагодарное дело – пытаться понять причину человеческого поступка. Это ведь только сделанное на виду, что в мыслях, в душе, на сердце – Бог весть. Не всякое зло совершается с умыслом и не всякое добро – по доброте сердечной. Однако, бывают такие поступки, в которых искать мотив бесполезно. И спрашивать о нём тоже бесполезно. Так случается, когда люди поступают не по расчёту и умыслу, а, что называется, по наитию или велению сердца. Такие поступки часто нелогичны, не очень понятны, с трудом объяснимы. Однако именно они раскрывают подлинную суть человека.
Таким было, например, милосердие солдатских вдов по отношению к пленным немцам. Когда с недавними завоевателями, а теперь голодными и оборванными военнопленными, от собственной скудости делились те, чьи семьи они же оставили без кормильцев. Делились не потому что кто-то приказал, не из-за того, что «люди не поймут». Как раз наоборот – за камень, брошенный в колонну немецких пленных, не осудили бы ни конвоиры, ни односельчане. Но – нет, они их кормили и одевали. Отдавали последнее. Делились из милосердия. Не столько из жалости к побеждённому врагу, сколько потому, что по-другому поступить попросту не могли.
Как раз наоборот – за камень, брошенный в колонну немецких пленных, не осудили бы ни конвоиры, ни односельчане. Но – нет, они их кормили и одевали.
Так бывает всегда: когда мы делаем что-то, чего не можем не сделать, мы открываем настоящих себя. По большому счёту, только этим одним сполна и характеризуется человек.
Впрочем, по наитию человек действует нечасто. Спокойное, размеренное течение жизни мало способствует раскрытию личностных глубин. Однако, когда за внешним благополучием человек утрачивает способность объективно воспринимать себя самого, Бог нередко попускает ему перемены и встряски. Мы наслаждались относительным благополучием без малого два десятилетия. А затем начались перемены. Последние лет 5-6 оказались на них столь щедры, что мы, неожиданно для себя, то тут то там стали наблюдать людей, совершающих поступки, раз за разом всё менее объяснимые с точки зрения логики, здравого смысла и человечности.
Последние года полтора-два перемены стали просто фонтанировать, а катализатором процесса явилось создание ПЦУ. Сколько людей, знакомых нам в течение долгих лет, в ту пору показали себя с такой неожиданной стороны, что до сих пор непонятно, как можно было общаться годами и не замечать нравственной ущербности? Сколько ненависти появилось, вдруг, у соседей, коллег и даже родственников. Как неожиданно они оказались падкими на обман, способными на подлость и предательство.
И эти, в разной мере близкие нам люди ничуть не изменились. Они были такими всегда, просто мы этого не замечали. Во всяком случае, до тех пор, покуда они нам не показали, какими уже не могут не быть.
Что изменилось в них? Ничего. Люди нечасто меняются. Чаще могут, но не хотят. А иногда и не могут. И эти, в разной мере близкие нам люди ничуть не изменились. Они были такими всегда, просто мы этого не замечали. Во всяком случае, до тех пор, покуда они нам не показали, какими уже не могут не быть.
Точно так же и все те, кто под влиянием животного страха устраивали протесты против эвакуированных из Китая, кто блокировал подъезды, в которых жили инфицированные, кто швырял бутылки с зажигательной смесью в дома медиков. Вспомните мерзкое видео, на котором какая-то несчастная умоляет не сжигать ей дом из-за того, что она оказалась источником заражения у себя в селе. Стала бы она так омерзительно унижаться, если бы не знала, что её же односельчане, которые с нею здоровались каждое утро и обсуждали последние новости каждый вечер, вполне способны на поджог дома?
На фоне давно набивших оскомину разговоров о традиционно высокой религиозности нашего народа такие факты выглядят ужасающе. Хотя, по правде, ужасать должно другое – то насколько буднично воспринимаются они нашим обществом. Наше общество, состоит из людей, знающих в какой праздник что в Церкви освящают, убеждённых в необходимости крещения своих детей и помнящих, что даже тем, кто вообще не посещает храм, хотя бы раз-два в год нужно непременно причаститься.
Оно, может быть, и обладает религиозным сознанием, но религия, формирующая это сознание – точно не христианство. Удивительно, но более семи десятков лет назад, у людей, живших в официально атеистическом государстве, сознание было стократ более христианским, нежели у нашего демократического и свободного общества.
Лишний раз это подтвердили события в Задубровке. Похоже, нет такой этической (уже не скажу – религиозной), нормы, которую не попрали бы тамошние сторонники ПЦУ. Силовая попытка захвата храма в день смерти его настоятеля, проникновение на церковную территорию посредством взлома, попытка проникновнеия в храм, опять-таки со взломом, нападение на защитников храма численно превосходящей организованной группой молодчиков, вооружённых битами, ножами и металлическими прутами. Групповое избиение, попытка распыления слезоточивого газа внутрь закрытого помещения храма, поножовщина. При этом другая группа «верующих», во главе с клириком ПЦУ блокирует дорогу в село, чтобы никто не помешал расправе.
Нас характеризуют поступки, которых мы не можем не совершать.
И все они – внуки и правнуки кровью поливавших землю в той великой войне, наследники поседевших матерей, из милосердия кормивших вчерашних захватчиков. Откуда же у наследников Народа-Победителя такие фашистские медоты?
У меня нет ни малейшего сомнения, что среди нападавших были и те, кто «в этой церкви два года назад пасху святил», и те, кого «бабушка в церковь в детстве водила», и те, кто «в церковь не ходит, но живёт в этом селе, значит тоже прихожанин». У меня нет сомнения, что все они – верующие. Вот только в кого или во что они верят? В то, что цель оправдывает средства? В то, что кто силён, тот и прав? В закон джунглей?
А во что верит общество, считающее себя «гражданским» и «сознательным», которое, в очередной раз, промолчит, не заметит, не придаст значения? Общество, которому заявления мэра Черкасс и шумиха вокруг работающего в карантин депутатского ресторана интереснее.
Нас характеризуют поступки, которых мы не можем не совершать. Увы, сегодня очень много людей, которые не могут не проявлять агрессии, не питать ненависти, не делать низости. Ещё больше тех, кто не может не замечать зла, не верить лжи, не соглашаться с несправедливостью. Ни народ, ни общество, в основной массе недовольны настоящей жизнью.
Много ли им потребуется времени, чтобы осознать очевидное: жизнь улучшится лишь тогда, когда все мы вспомним себя, и уже не сможем не совершать совсем другие поступки.
