Сегодня Бог являет Себя во Иордане

Сегодня Бог являет Себя в Иордане. Являет не во время исполнения предписанного Законом религиозного обряда, как не явил Он Себя ни во время обрезания, ни при принесении установленной жертвы за рождение первенца. Являет Себя не в праздник, не в Иерусалимском храме, не во время торжественного богослужения. Он является при странном, но, в то же время, хорошо известном евреям обряде, которого, однако, не знает ни Закон, ни древнее иудейское предание.

Обряд этот был специфичен и нов: он сформировался не ранее III века до нашей эры. То было интересное время: весь культурный мир наблюдал агонию язычества как религии. Последнее, к тому моменту, успело выдохнуться и обесцениться, оставшись в сознании мало-мальски культурных людей необходимым, но пустым ритуалом, а в сознании черни – поводом для суеверий и страхов.

Cтолетием ранее завоевания Александра Македонского открыли античному миру Восток, и нет ничего удивительного, что кризис язычества заставил ищущих истины обратиться к новому и неизвестному.

Уже следующий век стал веком знакомства тогдашнего «цивилизованного мира» с верой иудеев.

Верой совершенно новой, ни с чем доселе известным не сравнимой, верой, открывавшей человеку Бога: строгое единобожие, ревностное следование Закону, с которым не шла в сравнение ни одна языческая доктрина, откровение истины, явленной Богом одному-единственному небольшому народу, посреди непроходимого невежества языческого мира.

Можно сказать, что интерес лучших людей античного мира к иудаизму был предопределен, в вере евреев они увидели решение проблемы, порожденной глухим тупиком язычества.

А вот перед евреями, напротив, встала проблема. Дело в том, что иудаизм был на тот момент не только единственной монотеистичной религией и не только единственным откровением истины. Это была еще и единственная религия, абсолютно не предусматривавшая никакого прозелитизма. Она была религией евреев и только евреев, ни о какой проповеди среди других народов, ни о каком приеме в иудейское сообщество инородцев не то чтобы речи не заходило – мысли не возникало.

Но вот инородцы сами нашли, сами заинтересовались и сами пришли.

Объяснить же им, людям совершенно другой культуры, к тому же жаждущим истины, что среди тех, кому Бог эту истину открыл, им места нет, не в силах были ни раввины, ни книжники, ни священство.

Оставалось одно – допустить возможность становиться иудеями для неевреев. Но тут же возникал вопрос: а каким образом нееврея можно ввести в еврейское общество? Есть обрезание, оно заповедано Богом как своего рода инициация, как акт принятия человека в среду народа Божия. Но ведь обрезывают же евреев. Как (это при еврейском-то сознании собственной исключительности!) можно поставить нееврея, происходившего из языческой среды, на одну ступень с евреем и сделать его иудеем только посредством обрезания?

Нужен был некий дополнительный, предварительный обряд, после которого инородца и теперь уже бывшего язычника можно было бы допускать к обрезанию. И такой обряд был придуман. Он получил название «тевила» и представлял из себя однократное погружение человека в воду. После этого нееврея можно было обрезывать и вводить в иудейское сообщество.

А теперь посмотрим на то, чем занимался Иоанн Предтеча. Он обозначал собственное служение как подготовку людей к приходу Спасителя. Один из главных мотивов его проповеди: «сотворите… достойный плод покаяния и не думайте говорить в себе: «отец у нас Авраам», ибо говорю вам, что Бог может из камней сих воздвигнуть детей Аврааму» (Мф.3: 8-9). И действия, совершаемые Крестителем, были под стать проповеди: он требовал от людей исповедания грехов и погружал их в воды Иордана. То есть проделывал над иудеями, потомками Авраама по плоти, практически то же действие, что те проделывали над неевреями, желающими вступить в их сообщество.

Итак, по утверждению Предтечи, принадлежность к народу Божию обеспечивает не еврейское происхождение и даже не обрезание, а «достойный плод покаяния» – чистота сердца и жизнь по заповедям Божиим.

Спаситель, приходя креститься к Иоанну, свидетельствует о его служении, говоря: «так нам надлежит исполнить всякую правду» (Мф. 3:15). То есть Иоанн в своем дерзновении правдив и прав. И правда его не суетная человеческая? Как пророк он возвещает правду Божию.

А правда Божия, как известно, неизменна, она одна на все времена. И она такова, что относить себя к избранным Божиим может только тот, для кого Закон Божий стал законом жизни. В реальности этой правды жил Ветхий Израиль, в реальности этой правды живет Израиль Новый.

Этот лишь косвенно относящийся к празднику момент в наше непростое время служит не просто исторической справкой.

Мы живем во времена гонений на Церковь. Нам свойственно считать, что гонения являются попущением Божиим за грехи, прежде всего, нас, христиан, за наши неспособность, нежелание, неумение жить на той нравственной высоте, к которой призывает нас Евангелие. Это и так, и не так.

С одной стороны, безусловно, одной из причин гонений являемся мы, наша жизнь, наши грехи, наше потворство собственным страстям и отсутствие у нас иммунитета к порокам мира сего. Но с чего мы решили, что Бог просто кому-то что-то попустил делать? Поинтересуйтесь церковной историей, вникните в то, как проходили и как переживались Церковью гонения прошлого.

Бог не пассивно попускает гонителям творить зло Церкви, Он активно действует, очищая Церковь от всего того порочного, что развилось в ней за десятилетия благоденствия, а также от тех, кто стал носителями этой порочности, благодаря кому дух мира сего вошел в народ Божий.

Ведь Иоанн Креститель предупреждал именно об этом: «уже и секира при корне дерев лежит: всякое дерево, не приносящее доброго плода, срубают и бросают в огонь» (Мф. 3: 10). И нам, гонимым и притесняемым, нужно не жалеть себя, не пенять на гонителей и не сотрясать воздух обилием ненужных словес.

Нужно озаботиться тем, чтобы, очищая Свою Церковь, Бог не очистил бы ее и от нас, что представляется сколь невероятно страшным, столь же, увы, и справедливым.

Итак, сотворим достойный плод покаяния и да будет Господь милостив нам грешным!