Иерей Игорь Шумак: Между наукой и религией противоречий нет

Игорь Шумак возглавляет украинский Научно-исследовательский институт Стеклопластиков и волокна («НИИ СВ»), в свое время окончил КНУ имени Тараса Шевченко, закончил аспирантуру в Японии, владеет пятью языками. При этом является священником Киевского храма в честь святых мучеников Адриана и Наталии и является студентом Киевской Духовной Академии. Отец Игорь рассказывает СПЖ о науке и религии в современном мире.

 
– Недавно довелось услышать циничное замечание: мол, чтобы понять значение религии в жизни человека, достаточно сравнить уровень религиозности какого-нибудь племени папуасов, а потом посмотреть, сколько верующих людей среди Нобелевских лауреатов. В современном мире часто науку и религию противопоставляют как «ум» и «невежество». Как бы вы прокомментировали подобный подход?

– Науке и религии делить нечего. Мы живем в одном мире и постигаем одно, только с разных сторон. Наука – с точки зрения естественной природы, религия – с точки зрения природы идеальной, духовной. Если взять древние времена, то можно увидеть, что наука и религия шли совсем рядом. На основе философских школ (например, древней языческой Александрийской) вырастали христианские богословские школы. Наука с этим не спорила. А вот начиная с XVII-XVIII веков и дальше, на мой взгляд, человечество стало вздымать себя на эдакую «вавилонскую башню» научных познаний. Причем слово «познание» здесь даже не очень и уместно. Просто, как говорил Апостол Павел, как через матовое стекло люди начали что-то узнавать и гордиться этим, начали ощущать свою значимость. И, да, здесь религия не нужна. Это тот случай, когда знание надмевает. Человек стал считать, будто всего может достичь сам. Именно в такие моменты он и стал отвергать религию, чтобы эти начатки знаний использовать для борьбы с Богом. В этом случае таким естествоиспытателям лишь гордость мешала взглянуть на то, что они открывают, через призму христианства. А борьба с Богом никогда не приводит к созиданию. Она приводит к борьбе с самим собой, с окружающими, и, в конце концов, заводит в тупик.

– Но как быть с той же инквизицией?

– Начнем с того, что об инквизиции очень много басен. Того же Джордано Бруно судили не за то, что он открыл, что это Земля вращается вокруг Солнца, то есть, что Земля – не центр Вселенной, а лишь маленькая планета среди других планет. Его судили за то, что он проповедовал ересь и собирал вокруг себя людей. И его много раз предупреждали, что его взгляды на Бога и Церковь неуместны. А вопросы физики и астрономии особо никого не волновали. Об инквизиции распространяли много нелепого, чтобы бороться с Церковью. Но если взять те времена, то научные центры открывались либо при миссионерских центрах, либо при больших соборах. И финансировались монашескими орденами. Но, повторюсь, основная проблема в том, что со временем те, кто занимался наукой, стали отгораживать себя от религии, от законов духовных. А ведь Господь, аще хочет, меняет естества чин. Господь может менять и законы природы. Так происходят чудеса, которые ученые сначала отвергали полностью. А чудеса при этом существуют. Или взять людей, которые отвергают Бога как Творца. Они не могут воспротивиться четким и ясным правилам природы: никогда не скажут, что нет гармонии в развитии тех процессов, которые они изучают. И они это признают, но вот признать Того, Кто все это создал, не могут и не хотят.

– А в вашей жизни, что было первично: наука или религия?

– И наука, и религия пришли в мою жизнь вместе. Но сознательно к Богу я обратился, когда в Японии учился в аспирантуре. И не сказал бы, что это произошло от избытка знаний. Господь вошел в мою жизнь тихо и спокойно.

– Но это как-то связано именно с Японией?

– Там появилось время и возможность больше читать. Почему я вообще попал в Японию? В те времена, 70-е, 80-е годы, говорили, что на Востоке – свет; именно там – истина и загадка. И я решил подробнее узнать, что же такое Восток? К тому времени уже немного знал Писание (в университете мы изучали историю религий и христианство). И потом я сам интересовался Писанием. Но все это ощущалось как нечто параллельное: вот есть я, а есть христианство. В моей жизни еще не было Христа. Я все еще считал, что Восток – вот это, действительно, глубина познаний, религиозных традиций. Но потом, когда начал углубленно изучать то же конфуцианство, то поневоле стал сопоставлять с тем, что прочел в Библии и у Святых Отцов. И понял, насколько именно у них все выражено глубже, имеет основание и раскрыто. После этого, чем больше изучал восточные религии, тем больше в этом убеждался. Святитель Николай Японский, когда готовил для Синода справку c описаниями верований, распространенных в Японии, написал о том, насколько буддизм и синтоизм далеки от человека и насколько они его обедняют.

– В чем именно состоит это обеднение?

– В восточных религиях человек и Бог не существуют рядом. А душа всегда ищет начала. Но где оно в том же буддизме? В том колесе, которое вечно вращается, и меняются лишь декорации? А Творец? Есть закон, но где Творец этого закона? Есть явление, но где его Создатель? Люди всегда обращены к истокам, а Христианство как раз дает ответы на эти вопросы.

– А как Православие меняет японца?

– Конкретный пример из жизни Святителя Николая Японского. Когда он начал свою миссионерскую деятельность в Японии, он поселился в обычном доме недалеко от синтоистского храма. Потомственный синтоистский жрец Такума Савабэ узнал, что теперь рядом живет чужеземец, который проповедует чужую религию, опасную для японцев. И жрец пришел Святителя убить, причем и не скрывал этого (потомок древнего самурайского рода пришел с мечом). Святитель Николай сказал, что жрец всегда может совершить задуманное, но сначала не мешает послушать, что именно проповедует христианство. Савабэ послушал один день, а потом пришел еще. Далее он принял Крещение с именем Павел (как Савл, который ранее гнал христиан, так и жрец изменился). Тот японец стал правой рукой Святителя. Помогал ему, в том числе, и в переводе Писания на японский язык. Я же видел это на примере тех японцев, которые приходили в наш храм. Японцы ведь очень закрытые люди: не подпускают к себе, но и в чужую жизнь вмешиваются крайне редко. Но когда японец принимает Крещение и Таинства Церкви, он меняется. Становится более открытым. В нем яснее проявляются эмоции добра, искренности и внимания к ближним.



– А вы не могли бы буквально в нескольких словах определить, чем является Православие лично для вас?

– Мне и одного слова достаточно: это Жизнь.

– Некоторые оправдывают свое неверие наличием зла в мире. Как можно поверить, если видел, как невинное создание, ребенок, принимает свои муки?

– Действительно, это частое оправдание неверия и озлобления. Но в христианстве смерти нет! Смерть существует лишь в нашей эгоцентристской натуре. Для каждого родителя, как христианина, высшая цель состоит в том, чтобы его ребенок попал в рай. Одевать, учить – это лишь средства для достижения этой цели. Но для каждого главная цель – Спасение. Если Господь знает, кому сколько в этой жизни дано, Он и решает, когда и кому уходить.

– А какими вы видите дальнейшие взаимоотношения науки и религии в мире?

– В преодолении изначально неверного подхода, что наука и религия должны быть противопоставлены. Да, пока что для многих сама мысль, что человек занимается наукой, но еще и Причащается – это нонсенс. А при этом среди ученых верующие – не редкость. Лука Крымский – великий ученый, хирург. Оперировал, уже будучи епископом. Его записки о гнойной хирургии до сих пор являются учебным пособием для медиков. Человек веры добивается в науке высот. И в наше время научные открытия, зачастую, подтверждают то, что некогда сказали теологи. Взять последние доказательства общего начала Вселенной. А ведь раньше доминировала точка зрения, что Вселенная бесконечна и ее не надо было сотворять. Или спор креационистов и эволюционистов: сейчас во многом последние проигрывают. Генетики обратили внимание, что гибриды, получившиеся при скрещивании, не долго и не так устойчиво сохраняют приобретенные новые качества. Природа старается  вернуть свойства гибрида к одному из родителей. А молекула ДНК настолько сложно устроена, что элемент случайности здесь просто не уместен. Думаю, что в будущем наука будет лишь подтверждать величие Божье. Религия, она ведь не открывает Бога. Господь и так уже явился нам в своей полноте. Религия помогает нам познать его. А вот когда наука начинает забывать о Боге, то вместо того, чтобы создавать холодный синтез, способный решить множество проблем человечества, она получает атомную бомбу. То есть вместо средства созидания – средство уничтожения.

– А как лично вы относитесь к экстракорпоральному оплодотворению (ЭКО), к которому прибегают многие женщины, отчаявшиеся завести ребенка естественным путем? Как раз ведь пример того, как наука напрямую вмешивается в человеческую жизнь…

– Чтобы ответить на этот вопрос однозначно, нужно однозначно определиться, в какой именно момент зарождается жизнь? В момент оплодотворения? Или же когда клетка начинает делиться? Этот момент неуловим, но его и не надо ловить. При ЭКО есть клетки, которые подсаживаются женщине, остальные уничтожаются. Как еще можно относиться к убийству? Я не смог бы, чтобы у меня родился ребенок, убить других детей. В самом этом желании, во что бы то ни стало иметь детей, люди часто не хотят принять воли Божьей. И, любой ценой получая желаемое, они сами культивируют корни своей будущей трагедии.
Но, в любом случае, никогда не стоит отчаиваться. Потому что даже совершившему страшный грех, Господь все равно оставляет дверь ко Спасению – Таинство Исповеди.

Читайте также: Богословие и наука: проблемы взаимоотношений