Падение Константинополя: о вине греков и цинизме фанариотов

Падение Константинополя. Фото: pikabu.ru

Сегодня Греческая Архиепископия Америки торжественно отмечает падение Константинополя, случившееся 29 мая 1453 года. В анонсе события сообщалось так же, что празднующие считают этот день праздником византийской и эллинской культуры, возникшей в результате данного ключевого события мировой истории.

Странный повод для праздника для людей, исповедующих православную веру, не правда ли? Формулировка истории праздника тоже более чем странная.

Во-первых, захват Константинополя османами – трагедия для христианского мира, но назвать его ключевым событием для мировой истории в целом – явное преувеличение, за которым, скорее всего, стоит гордость некоторых современных греков, возглавляемых Вселенским патриархом. Во-вторых, какие бы важные события не происходили в середине XV века, только профан или откровенный лжец будет говорить, что они послужили причиной возникновения византийской и эллинской культуры. Думаю, что за этими утверждениями стоит проводимая патриархом Варфоломеем церковная политика, но об этом позже. И, наконец, в-третьих, сам факт именования захвата Константинополя «праздником!», как по мне, кощунственно и является «пляской на костях» своих предков. 

Неизбежное падение

Итак, падение Византийской столицы действительно представляется событием весьма значимым для мировой истории, но едва ли так было на самом деле. Мне кажется, что данное восприятие базируется скорее на тысячелетнем прошлом Великой империи, чем на исторических реалиях XV столетия. Византия на протяжении длительного периода находилась в сотоянии медленного умирания, а, соответственно, ее смерть была неизбежной, вопрос оставался только во времени. Нужно просто вспомнить о том, что непосредственно перед гибелью империя ромеев была представлена лишь одной столицей, некоторыми предместьями и парой островов. Такое государственное образование на тот момент вряд ли вообще уже можно было назвать империей.

Кроме того, трудно даже объяснить, на какие средства она существовала последнее столетие, ведь еще в XIV веке греческий историк Никифор Григора писал, что в казне Константинополя ничего уже нельзя найти, кроме эпикуровых атомов. И это только лишь несколько исторических аспектов тогдашней жизни столицы – финансовый и территориальный. Но если их все суммировать, то возникнет вопрос: почему, собственно, падения не произошло раньше?

Золотой век

При последовательном знакомстве с историей Византии, несмотря на все перипетии, невозможно избавиться от чувства восхищения ее достижениями. Христианское сердце не останется равнодушным к монументальности богословской мысли лучших из византийских отцов, распространению церковного влияния чуть ли не на все сферы тогдашнего общества, принадлежность к которому определялась именно по религиозному признаку. В памяти всплывают образы Великих Каппадокийцев, преподобных Максима Исповедника, Иоанна Дамаскина и Симеона Нового Богослова, святителей Тарасия и Фотия Константинопольских, а также многих и многих других светочей. Именно поэтому я искренне расстроился, когда добрался до времен увядания и окончательного падения империи ромеев. Но, повторюсь, в тогдашних исторических реалиях это не было чем-то из ряда вон выходящим, а вполне ожидаемым и прогнозируемым событием.

Собственно говоря, радоваться здесь нечему. Византийцы, по своей гордости и развращенности, фактически сами, своими руками, погубили свою Родину. Последняя яркая «вспышка» богословской мысли связана с именем святителя Григория Паламы, но до него уже была подписана Лионская, а после и Ферраро-Флорентийская унии. Но мы видим, это не спасло Византию от разорения. Гордыня, а как следствие, недальновидность, «закрыли» грекам глаза даже когда «грозовые тучи» уже «сгустились» над столицей.

Последний император

Последний император Константин XI Палеолог, приступивший к правлению за четыре года до трагедии, отпраздновал свое восшествие на престол, что называется, «на широкую ногу». Пиры, награды и щедрые подарки подданным окончательно истощили и так уже практически пустую казну.

Супруга императора Константина умерла, не оставив ему детей, а потому, взойдя на престол, Палеолог занялся поиском жены. Для монархов дело, конечно, важное но, наверное, не во времена, когда на подходе могущественная армия османов. Оправданием могло бы послужить заключение выгодного для защиты империи брака, сулящего необходимые преференции, но это был не тот случай.

Императору Константину было предложено взять себе в жены дочь венецианского дожа, однако византийская аристократия отвергла эту возможность – мол, негоже ромейскому наследному василевсу родниться с каким-то правителем, получившим свою власть в результате народного голосования. Хотя помощь богатой и могущественной тогда республики могла бы прийтись весьма кстати.

Далее эта история принимает уже трагикомический оборот. На последние крохи, оставшиеся от прежнего богатства, на поиски невесты в соседние страны снаряжается огромная свита, состоящая из знати гвардейцев, музыкантов, хоров и монахов. Весь этот театр продолжался два года, пока не окончился ничем, так как уже совсем было не до женитьбы. Забегая немного вперед, к чести императора Константина XI нужно сказать, что он достойно погиб, защищая свою столицу.

Султан, завоевавший Константинополь

В это время у турок-османов происходит смена власти. На место почившего и достаточно миролюбивого султана Мурада II приходит молодой, вероломный, жестокий, полный сил и энергии сын Мехмед II Фатих. К слову, правление он начинает с устроения пышных похорон своему отцу и младшему брату (еще младенцу), которого убили по его же повелению. Вероятно, Мехмед видел в нем потенциального соперника, но для достижения своих целей был готов пойти на любые меры.

Достаточно скоро стало ясно, что новый султан задумал смести с лица земли соседствующие его государству остатки христианской империи. Но этот факт нисколько не насторожил легкомысленных греков, которые не предприняли ровным счетом никаких мер для защиты. Мало того, часть византийской знати покинуло столицу в минуту опасности, а другая часть, из своих скрытых сокровищ, которые в итоге и так достались завоевателям, не выделила императору на оборону ни гроша.

«Лукавы суть»...

Но низость и испорченность греков на этом не заканчиваются, о чем говорит еще одни факт. После завоевания Константинополя, согласно спискам взятых в плен византийцев, население столицы и прилегающих территорий на тот момент составляло около ста тысяч человек. И вот император, одному из своих сановников по имени Франца, поручает сделать перепись способных и готовых хоть как-то держать оружие граждан. Эта цифра дошла до нас в точности до единиц: итак, защитников столицы собралось всего 4973! Остальные, переполненные тогда мнительностью и суевериям, попросту смирились с фактом неизбежного поражения и на все махнули рукой.

Давайте просто представим положение Константина XI, которому пришлось сражаться во главе такого необученного и разрозненного войска, которое, вероятно, правильнее было бы назвать ополчением.

Флорентийская уния

Отчаявшись найти помощь среди своих сограждан, император входит в сношения с папой Николаем V и ради получения материальных и военных выгод решается на заключение новой унии с Римом, провозглашенной в Константинополе 12 декабря 1452 года. Этот факт не то, что не заставил греков задуматься, но даже наоборот, привел только к еще большему разделению.

Вскоре происходит до безобразия странное действо. Те из духовенства, монахов и мирян, кто не поддержал союза с католиками, направились к авторитетному тогда монаху Геннадию Схоларию (будущему первому патриарху после падения столицы), испрашивая его совета в отношении этой самой унии. Получив одобрение своего неприятия, народ разбрелся по трактирам, выпивая за погибель папских сторонников и, осушая бесчисленные бокалы в честь Богородицы, с заплетающимися языками просил Ее защитить от османов.

Смерть прежде смерти

А теперь только представьте себе, что весь этот кошмар происходил за пять месяцев до разорения Константинополя! Но и здесь еще не все… Пьянючие люди сильно гордились тем, что они православные и, в своей тупой ревности, были готовы прибить брата лишь за малейшее высказывание симпатии к унии.

Прежде смерти физической Византия была уже мертва духовно. Погубили ее не столько турки, сколько сами греки. Все приведенные сведения являются достоверными и доказанными фактами, которые многие сегодняшние гордые эллины предпочитают замалчивать.

Некогда Великая империя пала, последний император погиб в бою, выжившее население частично разбежалось, частично было порабощено… все как обычно в человеческой истории.

Падение Византии как «праздник эллинской культуры»

Осталось добавить несколько слов о «возникновении» эллинской культуры. Софийский собор, эту «колесницу херувимов», турки разграбили, богослужебные сосуды были использованы для бытового употребления, иконы разламывались, бросались под ноги, сжигались или шли в качестве расходного материала для кухонь и конюшен. В конечном итоге, богатые фрески и мозаики были стерты или замазаны, а сам храм, по личному распоряжению Мехмеда, превращен в мечеть.

По некоторым авторитетным данным, византийские библиотеки утратили порядка 120 тыс. манускриптов. Но, даже если эти данные неточны, и утеряно было в два раза меньше – в любом случае, число это весьма огромно и потери эти невосполнимы. Вот уж поистине торжество культуры и духовности!

Насколько же нужно быть циничным, чтобы эту катастрофу, этот позор и безобразие превратить в праздник?! 29 мая 1453 года я воспринимал и воспринимаю как историческую трагедию, которая должна послужить нам наукой. Я не склонен к сентиментальностям, но при воспоминаниях о падении Константинополя внутри все равно что-то «пощипывает» – погибла Великая христианская держава.

Радость же представителей Фанара относительно этой даты могу обосновать лишь одной причиной: все оставшиеся на территории Османской империи православные христиане были собраны в так называемый рум-миллет – некую социально-правовую группу, духовным и светским главой которой султан Мехмед II поставил Константинопольского патриарха. Таким образом, все остальные восточные патриархаты, невольно ему подчинились. Этому, сугубо историческому, факту и обязаны стремящиеся как-то обосновать свои властные притязания фанариоты.

Верю и надеюсь, что не все греки такие и вместе с теми, кто сохранил трезвость и здравомыслие, скорблю об утраченном величии христианской империи.

Читайте также