Михаил I: как Русь встретила своего первого митрополита

Над киевскими склонами царила золотая осень. Мягкой кистью она разукрасила зелень деревьев в теплые тона, добавив золота и багрянца всей буйной растительности, щедро засеявшей берега Днепра. Возле деревянного настила у самой кромки воды в ожидании ладьи с гостями толпились под два десятка дружинников и бояр, вслух обсуждающие последние новости. Темой, что тревожила всех, было недавнее Крещение киевлян самим князем Владимиром Красно Солнышко.

– Принял князь веру христианскую, почитает теперь единого Бога, и мы с ним. Покорен есмь князу своему, но зело убоюся, – негромко рассуждал седоватый боярин.

– Зато князь ничего не боится, ни гнева перунового, ни мести богов праотцовских, – вторили ему близстоящие.

– А Хорс, Дажь-бог, Стрибог, Симаргл, Мокоша неужто простят князю дерзость несказанную? – с волнением в голосе испрашивал молодой мужчина с плетью в руках.

– Велик Бог христианский, – твердо возразил им дружинник средних лет. – Не слышали, что ли, как Владимир ослеп от гордыни своей и прозрел лишь тогда, когда принял Крещение? Силою Духа Святаго это свершилось, не мудрованием человеческим, не волхвовскими чарами. Так что приимем волю княжескую как промысл Божий.

Его слова присутствующие восприняли каждый по-своему. Кто-то ухмыльнулся, спрятав усмешку в бороду, кто-то, возмутившись, продолжил перепалку с соседом, но большинство согласно закивали. Волнение киевлян было неудивительно – прошло всего несколько месяцев, как князь Владимир принял в Корсуне купель просвещения светом истинной Веры. Тогда же послы князя, воевода Олег и Ждьберн, прибыли в Царьград за порфирородной царевной Анной. Весной 988 года сестра византийского державца стала венчаной женой державца русского. Вскоре князь вместе с супругой отправился через Крым, Тамань, Азов на Киев. Обширными землями его владений с крестами, мощами святых, чудотворными иконами, с молитвами, частыми молебнами и несмолкающими песнопениями шла новорожденная Русская Церковь. А через несколько месяцев обновилась в купели Крещения и сама матерь городов русских.

«Если кто не придет завтра на реку – богатый или бедный, нищий или раб – будет мне враг», – объявляли решение князя посланники. Люди приняли волю князя как решение отца большой семьи. И хотя не было оглашения, через которое прошел сам Владимир в Херсонесе, не было объяснений и толкования о том, что такое эта новая, совсем иная вера, особых протестов не возникло. «Людье с радостью идяху, радующеся и глаголюще: аще бы се не добро было, не быша сего князь и боляре прiяли, – записал тогда летописец. – На следующий же день вышел Владимир с попами царицыными и корсуинскими на Днепр, и сошлось там людей без числа. Вошли в воду и стояли там одни до шеи, другие по грудь, малые дети же у берега по грудь, некоторые держали младенцев, а уже взрослые бродили, попы же совершали молитвы, стоя на месте». Целыми семьями входили киевляне в чистые воды Почайны, а выходили на берег, сами еще того не ведая, с маленьким огоньком Божией благодати в самом сердце.

Но сам факт Крещения не смог на раз стереть с лица земли и веру в богов, и языческие убеждения, и страх перед силой идолов. Огнем и мечом князь стирал с Руси языческое обличье.

Всюду, от древних городов до дальних погостов, Владимир повелел ниспровергнуть капища, в щепки изрубить истуканов, а на их месте – на холмах, у излучин рек, на старинном пути «из варяг в греки» – приказал возводить церкви. «Сице же и по всем грады и по селам воздвизахуся церкви и монастыри, и умножахуся священницы, и вера православная цветяше и сияше яко солнце», – писал о тех днях летописец. Но для утверждения веры в новопросвещенном народе, для поддержки начинаний князя Владимира, для руководства новоявленной Церковью на Руси нужен был мудрый и опытный пастырь. Его и ждали, нетерпеливо переминаясь с ноги на ногу, княжеские посланники на берегу Днепра. Позади послышались церковные песнопения, и люди посторонились: к причалу подошли священники в красивых одеждах, несущие крест и иконы. Разговоры на берегу прекратились, и только плеск Днепра и крики птиц над водной гладью нарушали воцарившуюся тишину.

Ждать довелось недолго: несколько ладей под яркими красочными парусами показались вдали. «Плывут! Плывут!» – послышалось в толпе. Ладьи были уже совсем близко. Уже можно было рассмотреть их интересную конструкцию – большие и крепкие и, в то же время, легкие и маневренные, они продвигались по Днепру совершенно свободно, без разворота носом, одними только взмахами весел. Вдоль бортов судна были раскрашены полосами красного, зеленого и желтого цвета, испещрены резными кружочками, линиями и крестиками, переплетенными в сложном орнаменте. Возле носа и кормы, повешенные на борта, сияли щиты воинов, а на ветрилах блестели огромные кресты. Ладьи слаженно подплывали к причалу. Путники на борту зачарованно оглядывались по сторонам, любуясь местными красотами.

Первым на берег резво соскочил молодой парень в темной длинной одежде и подал руку седобородому мужу почтенного возраста, но, судя по осанке и движениям, еще крепкому и энергичному. «Митрополит прибыл», – зашептались княжеские посланники. Навстречу долгожданному гостю вышел самый старый из священников и начал приветствие. Митрополит Михаил (а это был он) привычным жестом благословил духовенство и осенил крестным знамением всех присутствующих.

За, на первый взгляд, старческой статью и сединами скрывался муж опытный и мудрый, к тому же – богобоязненный и строгий. Потом летописец отметит это, мол, «бысть же сей митрополит учителен зело, и премудр премного, и житием велик и крепок зело, родом Сирин, тих убо бе, и кроток, и смирен, и милостив премного; иногда же страшен и свиреп, егда время требоваше». А пока митрополит Михаил поднимался резными ступенями ко великокняжеским палатам.

Князь встретил радушно, смотрел на владыку с надеждой, а тот с первой минуты общения проникся отцовской теплотой к правителю Руси, решившемуся на такой отчаянный шаг – крещение всего великого государства. Остаток дня и почти всю ночь митрополит и князь провели в беседе, потом, помолившись, отошли ко сну, а на утро на порог княжеского терема вышел не просто посланник преосвященного Фотия, патриарха Цареградского, а первый митрополит Киевский и всей Русской земли.

Владыка, несмотря на почтенный возраст, оказался деятельным и живым. Его почти невозможно было застать в палатах. Здесь он лично крестит новорожденного младенца, попутно рассказывая и его родителям о вере Христовой, там освящает место под новую церковь на месте древнего капища, тут сам берет в руки топор и с заправским гиканьем рубит пополам идола. В первые дни пребывания в Киеве митрополит вместе с князем и многочисленной челядью свергли огромный истукан Перуна. Киевляне переглядывались, ведь не так давно, по приказу того же князя, капище было украшено новым идолом, а теперь, с позором и символическими побоями, его совлекли на берег Днепра и спустили вниз по течению. Владыка даже велел провожать это вместилище бесов до самих порогов, отталкивая Перуна от берега шестами.

Князь безропотно доверял митрополиту. Они часто проводили ночи напролет в беседах. Но это не были праздные разговоры – Владимир то ли исповедовался, то ли испрашивал прощения или совета. Как они понимали друг друга – было непонятно, ведь святитель за такое короткое время не успел выучить язык, но разумение было полным. В один из таких вечеров князь рассказал владыке, как по его приказу однажды в жертву богу Перуну были принесены двое варяг – младенец Иоанн и отец его Федор. Митрополит выслушал и замолчал надолго, а наутро на месте, где жили первые мученики Руси, благословил строительство величественного каменного храма в честь Успения Божией Матери. Князь выделил на ее строительство десятую часть своих доходов, и церковь стали звать Десятинной.

По евангельскому слову, митрополит Михаил, как добрый пастырь, стал собирать словесное стадо овец Христовых по всей необъятной Руси. Новгород Великий, Чернигов, Владимир-Волынский, Белгород, Ростов – везде звучало его пастырское слово. Владыка сам крестил местных жителей, поставлял в них епископов и пресвитеров для прославления имени Божьего. Деятельного митрополита хватало на все – русичей удивляло, что владыка не покидал город, пока дело проповеди в его окрестностях не начинало приносить первые серьезные плоды. В Новгороде он сам бросил в реку Волхов идола Перуна, в Ростове заложил церковь во имя Успения Богоматери, а в самой столице Руси святитель в честь своего небесного покровителя заложил монастырь святого Архистратига Божьего Михаила и при нем деревянную церковь. По его совету князь Владимир посылал проповедников и к безбожным агарянам, и к сарацинам, и к болгарам – «люди ко Христу призывати».

Для такой бурной деятельности были нужны ученые люди, духовенство и школы для их подготовки. Так по наущению владыки Михаила началось дело князя по просвещению Руси не только светом Истины Христовой, а и светом знаний. Владимир «начаша от отцов и матерей взимати младые дети и давати в училище учитися грамоте».

По воле Божьей на Киевской митрополичьей кафедре святитель Михаил служил недолго – всего четыре года. В июне 992 года Русь облачилась в траур – отошел ко Господу ее отец и просветитель, который, как Моисей манной небесной, питал русские земли Хлебом Истины. Летописец, как всегда скупо и кратко, отметил об этом дне: «Того же лета преставися пресвященный Михаил Митрополит Киевский и всея Руси, иже поживе крепким житием, и мног труд о Господе показа в новокрещеных людех, и веру православную соблюде, и всех богоразумию научи. И много о сем поскорбе и прослезися Володимер».

Тело первого из киевских митрополитов положили в Михайловской церкви, а позже, после окончания работ в им же заложенном Десятинном храме, перенесли туда. В XVIII веке святые мощи положили в Успенском соборе Киевской лавры, а через два столетия новоявленные язычники – большевики – взорвали храм. Так была утеряна величайшая святыня Православия на Руси, но молитвы и предстательство первого из Киевских митрополитов, милостию Божией, остаются с нами и поныне.

Господь поистине милосерден к нашей многострадальной земле. Вслед за первым митрополитом Киевским Михаилом Он благословляет нашу Церковь мудрыми архипастырями. Но, как и первому из митрополитов Киевской кафедры, всем им была уготована нелегкая стезя, каждому в свою меру. Священномученик Владимир, митрополит Киевский и Галицкий; светлой памяти, Блаженнейший Владимир, Митрополит Киевский и всея Украины. Смиренно несет крест предстоятельства в Церкви, истерзанной междоусобной бранью страны, и нынешний преемник святителя, Блаженнейший Онуфрий.

Сегодня от времени Крещения Руси нас, христиан ХХІ века, отделяет ни много ни мало 11 веков. И к нашему великому стыду, мы недалеко убежали от наших предков, только-только просвещенных Светом Христовой истины, хоть и самоуверенно называем себя православными. Страшимся смирения, боимся покаяния, пугаемся исповедания веры не по форме, а по ее Евангельскому смыслу. Молитвами первого митрополита Киевского святителя Михаила излечи нас, Господи, от этого страха.

Читайте материалы СПЖ теперь и в Telegram.

Читайте также