Эвтаназия - милосердие или убийство?

Не так давно, пятый по счету штат США легализовал эвтаназию. Губернатор штата Калифорния Джерри Браун подписал соответствующий закон, разрешающий "добровольный уход из жизни". В настоящее время эвтаназия легализована уже в пяти странах Европы - Нидерландах, Люксембурге, Бельгии, Франции и Швейцарии. При чем в Бельгии разрешена даже детская эвтаназия! Все это свидетельствует о том, что христианское отношение к смерти уходит из западного мира. Как христианство относится к смерти, в чем смысл болезней, страданий и боли? Эти вопросы достаточно сложные, но очень важные для тех, кто желает остаться верным Богу и Церкви до конца.

Писать о смерти дело неблагодарное. Во-первых, потому что люди бояться смерти и не любят о ней говорить. А во-вторых, потому что смерть это таинство и только тот, кто с ним хоть раз, по-настоящему соприкоснулся, имеет право рассуждать на эту тему. Однако, очень часто это не получается даже у тех, кто, казалось бы, имеет подобный опыт (личный опыт клинической смерти, опыт переживания смертельной опасности или опыт потери очень близкого, горячо любимого человека). В этом смысле мне вспоминаются две работы прекрасного христианского писателя К.С.Льюиса. Обе они носили одно и тоже название – «Боль».

Первая, безусловно оригинальная, была написана им в чисто теоретическом духе и представляла из себя богословско-философские рассуждения на тему «Почему Бог попускает страдания и боль?». И все же, читая эту работу, я постоянно ловил себя на мысли, что не верю в искренность автора. Ощущение того, что сам автор не имеет личного опыта страданий и боли, преследовало меня от первой и до последней страницы. И действительно, во время ее написания, сам К.С.Льюис был довольно успешным, английским писателем, книги которого хорошо продавались и, жизнь которого проходила в полном комфорте.

Вторая его работа, под тем же названием «Боль», произвела на меня куда более сильное впечатление. Нет, она не поразила меня своим литературным стилем, не поразила глубиной осмысления проблемы страданий. Скажу даже более, - в литературном смысле это одна из худших работ Льюиса: сумбурная, неумело написанная, полная хаотично разбросанных, сбивчивых мыслей. Но именно в этой работе, по-настоящему, чувствуется та душевная боль, с которой он ее написал.

Дело в том, что эту работу К.С.Льюис писал после смерти самого дорогого и близкого ему человека: он написал ее после смерти любимой жены. Наверное ему не стоило этого делать, но находясь в потрясении, он не мог удержать в себе того сокрушения, тех невыносимых страданий, которые были вызваны душевной болью от невосполнимой утраты. К.С.Льюис, как христианин и великий писатель, оказался попросту не готов к тому, чтобы писать о смерти так, как будто посмотрел ей прямо в глаза и смог постигнуть всем своим существом, ту бездонную пропасть, в которую она увлекает нас за собой.

Точно также и современные люди, стараются не говорить о смерти, хотя встретиться с ней один на один, придется каждому человеку. В лучшем случае, при разговоре о смерти, вам скажут, что хотели бы умереть быстро и незаметно для себя самого, без страданий и боли, без страха и долгих месяцев ожидания. Именно поэтому идея эвтаназии получает сегодня все большее и большее одобрение в мире, где люди не любят утруждать себя сложными рассуждениями, где стараются жить как можно комфортнее, предпочитая обманывать себя и окружающих мыслью о том, что до смерти еще далеко.

Увы, но как сказал герой романа Михаила Булгакова «Мастер и Маргарита»: «Да, человек смертен, но это было бы еще полбеды. Плохо то, что он иногда внезапно смертен».

И поэтому глупо не думать о том, что должно случиться с каждым из нас.

К смерти нужно готовиться - и готовиться тщательно. Потому что смерть это не просто затухание физиологических процессов нашего организма, не последняя остановка на этом бренном пути: смерть это Таинство! И, как любое Таинство, его нужно переживать и выходить из него обновленным этим опытом переживания. И, если уж придется с кем-то поговорить на эту тему, то лучше всего «вести разговор» со святыми отцами Церкви, с людьми, которые Духом Святым могли проникнуть в самую глубину осмысления и переживания этого Таинства и поэтому на протяжении всей истории Церкви напоминали нам: «Помни о смерти и вовек не согрешишь!».

В этом контексте мне вспоминается один поучительный исторический случай, произошедший в 16-веке с царем Иваном Грозным, который однажды попросил митрополита Макария прислать ему какое-нибудь полезное чтиво. Владыка прислал ему «Последование мертвенное мирских тел», попросту говоря «чин отпевания покойников». Будучи человеком впечатлительным, Иван Грозный отослал книгу назад и, с гневом заметил, что никогда не читал подобных книг. В ответ он получил полное скорби письмо митрополита Макария, в котором тот с сожалением заметил, что если бы люди почаще читали такие книги, то все мы давно уже перестали грешить.

По меткому слову митрополита Антония Сурожского: «Отцы Церкви нас учат иметь память смертную…. Не в том смысле, чтобы мы жили, как испуганные, и мысль о смерти отравляла каждое мгновение нашей жизни… Нет! Память смертная, о которой говорят отцы, - это творческое, животворящее отношение к жизни и смерти» (1). Ибо чаще всего именно память смертная дает нам ту редкую возможность прикоснуться в вечности и ощутить всю полноту истинной жизни, о которой говорит нам Христос. Жизни, которая может принадлежать нам уже здесь, ибо во Христе мы только и можем понять то, что уже не умрем навсегда, то, что мы уже стали причастниками бессмертия и укоренены в вечной жизни.

И наоборот, прямо противоположный эффект производит мирское, нехристианское осознание смерти. Именно оно и рождает желание закончить жизнь с помощью эвтаназии. Это желание является не просто посягательством на то, что нам не принадлежит. Она забирает у нас саму возможность пережить смерть, как Таинство рождения в новую жизнь. Желание эвтаназии рождается из чувства страха перед страданием и той болью, которую оно должно принести. И этот страх мы будем вынуждены забрать с собой в Вечность. А там уже нет ни времени, ни пространства, а это значит, что у нас не будет возможности для изменения к лучшему. Не будет возможности избавиться от этого страха и поэтому он (страх) там будет с нами всегда. Это ли не адское состояние? И не это ли состояние, состояние ужасающего страха перед неминуемой развязкой, испытывал герой повести Льва Толстого Иван Ильич:

«Он потушил свечу и лег на бок... Слепая кишка исправляется, всасывается. Вдруг он почувствовал знакомую старую, глухую, ноющую боль, упорную, тихую, серьезную. Во рту та же знакомая гадость. Засосало сердце, помутилось в голове. "Боже мой, боже мой!- проговорил он. - Опять, опять, и никогда не перестанет". И вдруг ему дело представилось совсем с другой стороны. "Слепая кишка! Почка,- сказал он себе. - Не в слепой кишке, не в почке дело, а в жизни и... смерти. Да, жизнь была и вот уходит, уходит, и я не могу удержать ее. Да. Зачем обманывать себя? Разве не очевидно всем, кроме меня, что я умираю, и вопрос только в числе недель, дней - сейчас, может быть. То свет был, а теперь мрак. То я здесь был, а теперь туда! Куда?" Его обдало холодом, дыхание остановилось. Он слышал только удары сердца. "Меня не будет, так что же будет? Ничего не будет. Так где же я буду, когда меня не будет? Неужели смерть? Нет, не хочу". Он вскочил, хотел зажечь свечку, пошарил дрожащими руками, уронил свечу с подсвечником на пол и опять повалился назад, на подушку. "Зачем? Все равно, - говорил он себе, открытыми глазами глядя в темноту. - Смерть. Да, смерть. И они никто не знают, и не хотят знать, и не жалеют. Они играют. (Он слышал дальние, из-за двери, раскат голоса и ритурнели.) Им все равно, а они также умрут. Дурачье. Мне раньше, а им после; и им то же будет. А они радуются. Скоты!" Злоба душила его. И ему стало мучительно, невыносимо тяжело. Не может, же быть, чтоб все всегда были обречены на этот ужасный страх…» (2).

Мало того, панический страх смерти рождает в душе человека, который не встретил в этой жизни Христа, ощущение безысходности, бессмысленности человеческого существования и, как следствие этого состояния, ненависть к людям. Может быть, поэтому нам приходится так часто встречать стариков, которые вечно всем недовольны? Ведь им, как и герою романа Толстого, тоже придется уйти из жизни с сознанием того, что их жизнь прожита впустую и, что исправить уже ничего невозможно?

«А если это так,- сказал он себе,- и я ухожу из жизни с сознанием того, что погубил все, что мне дано было, и поправить нельзя, тогда что ж?" Он лег навзничь и стал совсем по-новому перебирать всю свою жизнь. Когда он увидал утром лакея, потом жену, потом дочь, потом доктора,- каждое их движение, каждое их слово подтверждало для него ужасную истину, открывшуюся ему ночью. Он в них видел себя, все то, чем он жил, и ясно видел, что все это было не то, все это был ужасный огромный обман, закрывающий и жизнь и смерть. Это сознание увеличило, удесятерило его физические страдания. Он стонал и метался и обдергивал на себе одежду. Ему казалось, что она душила и давила его. И за это он ненавидел их» (3).

Между прочим, и сам Лев Толстой оказался обреченным испытать тот же страх, который он так ярко описал в своем романе «Смерть Ивана Ильича». И я не уверен, что в порыве этого страха он не прибегнул бы к эвтаназии, если бы это было возможным в то время? И действительно: видя бессмысленность прожитой жизни, запутавшись в поисках смысла и, будучи преисполненным страха, человек способен совершить роковую ошибку, последствия которой будут непоправимы.

Именно поэтому Церковь предостерегает нас от попыток легализации эвтаназии. Церковь: «…не может признать нравственно приемлемыми распространенные в светском обществе попытки легализации так называемой эвтаназии, то есть намеренного умерщвления безнадежно больных (в том числе и по их желанию). Просьба больного об ускорении смерти подчас обусловлена состоянием депрессии, лишающим его возможности правильно оценивать положение…» (4).

Никто из читающих эту статью не знает, как он умрет и при каких обстоятельствах. Но, мне кажется, что чем раньше мы начнем избавляться от страха, тем будет лучше для каждого из нас. Вот только своих собственных сил у нас для этого явно недостаточно. Слишком сложная эта задача для падшего человека. Именно по этой причине, к нам на помощь и приходит Христос. Вторая Ипостась Святой Троицы воплощается в нашем мире, полном страданий и смерти, и побеждает смерть на Кресте! И «Последний же враг истребиться – смерть!» (1 Кор. 15:23).

Восприняв повреждение человека, Сам став человеком, Сын Божий через Крест и страдания восстановил в Самом Себе природу человека и тем спас человечество от фатализма смерти, как следствия разобщенности с Богом. Именно для этого Он и пришел: для того, чтобы помочь нам преодолеть вековечный страх перед смертью и обрести бессмертие в Боге: «Поскольку смерть перестала быть единственным концом существования, человек свободен от страха, а грех, основанный на инстинкте самосохранения, не является более неизбежным. Порочный круг был разорван в Пасхальное Воскресенье и разрывается всякий раз, когда «смерть Христова возглашается и Его Воскресение исповедуется» (5).

Ссылки:

1.​ Митр. Антоний Сурожский. Человек перед Богом. Паломник. 2000 г. стр.177.

2.​ Лев Толстой. Смерть Ивана Ильича. http://booksonline.com.ua/view.php?book=45198&page=10

3.​ Лев Толстой. Смерть Ивана Ильича. http://lit-classic.ru/index.php?fid=1&sid=4&tid=637

4.​ Основы социальной концепции Русской Православной Церкви. http://www.patriarchia.ru/db/text/141422.html

5.​ Прот. Иоанн Мейендорф. Византийское богословие. Минск. «Лучи Софии». 2001 г. стр. 233.

Читайте также